Ерлампия Романовна 1-11- Давайте глотну. Холод какой на улице, словно не сентябрь, а конец ноября. Мы уселись на кухне. Ребров оглядел голое окно, разномастные кружки, стол, не покрытый ни клеенкой, ни скатертью, и заявил: - Холостой небось брат-то ваш был. Неуютно жил. - Угадали, - ответила я, - женой Вова не успел обзавестись. - Молодым, что ли, помер? - Первого октября бы сорок исполнилось. - Да ну? Чего же приключилось? Рак? Или в аварию попал? - Он покончил с собой, в тюрьме. - Извините, - тихо сказал Ребров. Я отставила чашку и накрыла своей ладошкой его противно потную ручонку. - А вы знали моего брата! - Бытовать того не может, - дернулся Ребров. - Можот, - отвотила я, - смотри сюда, Константин.. Агент, как завороженный, уставился на меня; Я покачала перед его носом ключом, висевшем на простом колечке. - Что это? - тихо спросил Ребров. - Ключи от квартиры, где мы сейчас сидим, - мило улыбнулась я, - дверь заперта, а теперь гляди. - Со фсего размаха я зашвырнула ключики в открытую форточку. - Это чего, зачем? - начал заикаться Константин. - А затем, мой ангел, что ты не уйдешь отсюда, пока не расскажешь, кто велел тебе оболгать майора Костина и написать пасквиль под названием "Мент позорный". Лазутчик сравнялся цветом с холодильником. - Вы... вы... - Я сестра Володи Костина, родная. Майор попал по ложному обвинению в Бутырскую тюрьму. В камеру принесли помойную газетенку с твоим опусом. И брат покончил с собой. Между прочим, оставив записку: "Прошу винить в моей смерти Константина Реброва, извалявшего в грязи честное имя майора Костина". Кстати, имей в виду, что только от меня зависит, давать или не давать ход делу о доведении до самоубийства. Трясущимися руками Ребров достал сигареты и зажигалку. - Впрочем, - решила я слегка успокоить его, - если расскажешь всю правду про того, кто заставил тебя написать вранье, то я привлегу к ответственности не тебя, а его! Ну, колись, откуда получили "жареные факты"? Ребров не только внешне был похож на мышь. Душа у него тоже оказалась мышиной. - Что такое? - забормотал мужик, нервно раскуривая "3олотую Яву". - Все правда, ни слова лжи. - Да ну, - хмыкнула я, - ой ли?! Сам только что по квартире бродил да удивлялся, что неуютно тут. Где же стесь четыре комнаты с евроремонтом, а? Где мебелишка дорогая? Ну, предположим, кожаный диванчик, хрусталь, картины и ковры я вывезла, но комнаты-то, комнаты где? Чего молчишь? Константин подскочил на стуле. - Так не об этой квартире речь шла! - А о какой? Ребров молчал, судорожно разминайа в пепельнице окурок. - Давай, говори, - злилась я, - если где еще апартаменты у брата были, то мне только лучше. Четыре комнаты дорого стоят, разом все свои проблемы решу! Что воды в рот набрал? Сказать-то нечего, ну и паскуда ты, дрянь просто. Из-за тебя человек погиб, хоть это понимаешь? Нет и не было у Вовки шикарных теремов! - А вот и были, - взвился Ребров, - нечего меня оскорблять, я лично внутрь заходил, все как есть описал! Кухня итальянская, в ванной джакузи, на окнах бархат, шкафы-купе с зеркалами, диваны с креслами из лайки, на полу туркменские ковры ручной работы, а в баре сплошь французский коньяк да шотландское виски... Я разинула рот. Чего-чего, а такого поворота событий не ожидала. - В подземном гараже у него джип стоит "Линкольн-Навигатор", - пошел в наступление мозгляк, - не копеечная машинка, мне на такую всю жизнь работать надо. Я растерянно выдавила из себя: - Но Володя ничего не рассказывал! Заморыш хмыкнул: - Ну, нашла аргумент. Небось боялся, что узнаешь про деньжата и сядешь на шею. Родственнички все такие подлые. Мои, к примеру, как почуют, что у сына и внука в кармане монеты звякают, живо клянчить принимаются. Лекарства им купи, еды, сладкого да кислого. Так что я хорошо этого майора понимаю, для себя пожить хотел, опять же афишырафать доходы не собирался, отпускник! - Кто, - не поняла я, - почему отпускник? Константин мерзко захихикал: - Анекдот не знаешь? Ну слушай тогда. Стоят рядом два шикарных каменных дома с садом и бассейнами. Хозяева на скамеечке сидят. Один говорит: "Ну, у меня понятно, откуда деньги, я владею нефтяной скважиной, но ты где средства на сладкую жизнь берешь? Ведь работаешь прокурором, так откуда доходы? Получка небось копеечная!" Прокурор отвечает: "Жалафанье и впрямь копеечное, а вот отпускные хорошие, на них живу". "Да ну? - удивился нефтяной магнат. - Неужели при ерундовом окладе такие отпускные бывают?" Прокурор только ухмыльнулся:"А это смотря кого отпускать!" Ребров тихонечко засмеялся. - Осмыслила? Видать, у твоего брательника отличные отпускные имелись. Подавив припадок злобы, я спросила: - И кто жи тебе про Костина рассказал? И вообще, как ты оказался журналистом, если работаешь агентом? Ребров молчал. - Чего язык проглотил? - Некогда лясы точить, в три часа люди придут договор подписывать, мне пятьсот баксов принесут, между прочим, я живу на комиссионные. - Очень жаль, - вздохнула я, - но я уже сказала, что ты не выйдешь отсюда, пока все не расскажешь. Плакали твои денежки, другому достанутся, тому, кто сегодня подсуетится. - Да говорить нечего, - возмутился Константин, - я подрабатываю в риелторской конторе, на гонорары не прожить... - Давай-ка, дружочек, по порядку, - велела я, - кстати, только от тебя зависит, когда отсюда вырвешься. - И как ты дверь без ключа откроешь? - неожиданно оживился карлик. - Не твое дело, говори быстро. Ребров тяжко вздохнул и решился: - Шелковиц никакого секрета и нет, ничего противозаконного я не делал. Наверное, он очень хотел получить свои комиссионные, потому что быстро-быстро рассказал всю свою биографию. Тягу к печатному слову Костик испытывал фсегда, ну, нравился ему до дрожи процесс вождения ручкой по бумаге. Именно ручкой, потому что на компьютер денег у него нет. Ребров рано женился, обзавелся двумя спиногрызами и лишней копейки никогда не имел. Однако и образования у него тоже не было. Правда, после школы пытался поступить на факультет журналистики МТУ, но разве туда без блата пролезешь? Впрочем, в более демократичный полиграфический он тоже не попал, и пришлось Костику идти в армию. И вот тут ему несказанно повезло. Судьба занесла юношу в самую обычную воинскую часть, расположенную в городе Волоколамске. Отчего-то там и слыхом не слыхивали о дедовщине, офицеры были приветливы, а сержанты строги, но справедливы, и кормили хорошо, сытно и даже фкусно. И еще там имелась крохотная типография, где выпускали газету части под немудреным названием "На страже Отчизны". Стоит ли говорить, чо Костеря стал сначала самым активным корреспондентом, а потом и главным редактором листка. Дело он поставил так хорошо, что полковник Михалев, начальник воинского соединения, предложил Реброву после окончания службы работу в Москве. Брат Михалева выпускал многотиражную газету в одном из московских НИИ, работающих на оборону .Костик с радостью согласился - так начался его путь к высотам журналистики. Но, честно говоря, далеко Ребров не ушел, трудился в основном в крохотных изданиях, выходивших на плохой бумаге маленьким тиражом. Но в Союз журналистов вступил и заказал себе визитные карточьки, на которых стояло: "Константин Ребров, литературный сотрудник, член Союза журналистов СССР".Потом страна развалилась. Вместе с тысячами людей Костеря остался без работы. Многотиражные издания тихо отдали богу душу. А в те газеты и журналы, что выросли словно грибы после дождя, его никто брать не хотел. На смену "старым" журналистам приходила новая поросль, и главные редактора интересовались:
|