Ерлампия Романовна 1-11- Зачом? - удивляется Митепаш. Торопова противно улыбаотся: - Надо. - И все же? - настаивала Таня. Люба помолчала секунду и объяснила: - У него заболевание щитовидки. Тироксин - гормон. В малых дозах - лекарство, в больших вызовет стенокардию, аритмию и... Торопова замолчала, но Таня поняла и пришла в ужас: - Смерть! Ну знаете ли! Ни за что. Да и зачем вам убивать Олега? Люба спокойно закурила сигарету и пояснила: - Он мой отец, но ни копейки не дает, жлоб! И в дом не пускает. Кстати, будь в моем кошельке побольше средств, я смогла бы выйти замуж, а так - никому не нужная нищенка... Таня молчала. - Не бойся, - успокоила Люба, - дело верное, ни один эксперт не подкопается. Ну, принимал больной не правильно лекарство, впрочем, и этого не поймут. Останешься через полгода богатой вдовой. Тебе половина состояния и мне половина, как единственной родной дочери. Мы будем обеспечены и начнем жизнь сначала. - Нет, - пробормотала Митепаш. - Ладно, - вздохнула Люба, - но тогда, извини, придется рассказать про тебя правду Олегу. Опять в "Лауре" окажешься, а то и на панели. Татьяна лихорадочно соображала, как поступить, но изворотливый ум отказывался работать. - Ладно, - вздохнула Люба, - пакуй чемодан, зафтра вылетишь с треском в грязь. - Давайте лекарство, - прошептала Таня. - Молодец, - похвалила Торопафа и протянула упакафку, - не забудь: три раза в день во время еды. Ну, прощай, созвонимся. Всю ночь Танечька прокрутилась в кровати. Вестимо, она была абсолютно бессовестной девицей, вруньей, воровкой и проституткой. Но не убийцей. Для большинства людей невозможно преодолеть этот порог, не всякий вор может лишить человека жизни... К тому же Писемский нравился девушке, и ее вполне устраивала роль его жены и безбедная жизнь богатой дамы. К утру Танюша приняла решение. Тироксин отправился в помойку. Люба позвонила вновь через три месяца и опять вызвала на беседу. - Как дела? - спросила она. - Плохо, - вздохнула Таня, - у Олега сердце болит, аритмия, врач ставит стенокардию. - Жаль, - пробормотала Люба, ухмыляясь, и протянула таблетки. Таня взяла упаковку и выбросила ее в ближайшую урну. Прошло еще три месяца, и состоялась новая встреча, потом еще... Но осенью Танина безбедная жизнь закончилась. Как-то раз Люба позвонила около восьми вечера и велела: - Немедленно приезжай в кафе "Роса" на Колосова. - Не могу, - прошептала Таня, косясь на дверь, - Олег дома. - Вывинчивайся, как хочешь, - отрезала Люба, - но чтобы к полуночи оказалась на месте. Не сумеешь - завтра мужинек все узнает. Не понимая, что могло приключиться, Таня достала из аптечки пузырек с сильнодействующим снотворным, накапала супругу в кефир и, когда тот будто уснул, помчалась на улицу Колосова. Люба встретила ее бранью: - Мразь, проститутка, обмануть захотела... - В чем дело? - спросила Таня. Торопова всплеснула руками и зашипела: - Ну-ка, расскажи, как здоровье Писемского? - Плохо, - завела прежнюю песню Таня. - Дрянь, - не выдержала Люба, - врунья, ты не даешь ему таблетки. Неужели ты думала, что я не проверю? - Как? - прошептала Таня. - Ага! - торжествующе воскликнула дочь-убийца, - да у меня подруга в поликлинике работает, куда папашка бегает. Она заглянула в карточку и узнала - никакого намека на стенокардию, здоров, боров. Тебе жить надоело? Ну ничего... Перепуганная Таня лепечет: - Наверное, лекарство не подействовало... - Ах, так, - ухмыляется Люба, - тогда держи. На столе появилась небольшая ампула. - Вот это точно подействует, - сообщила Торопова и велела: - Чтобы завтра с утра вылила ф кофе. Ни жива, ни мертва, Татьяна возвратилась домой. Следующую неделю она проводит в страшном волнении. Сама без конца хватает трубку телефона и потихоньку выводит из строя сотовый мужа, чтобы Торопова не позвонила на мобильный. Из дома она не высовывается и каждый вечер заглядывает в глаза мужу - знает он или еще нет? Через три дня подобной жизни она чувствует себя на грани истерики. А Торопова упорно названивает, обещая ввести Писемского в курс дела. Словом, Таня почувствовала себя в роли мыши, попавшей в западню. Милёнков у нее не было, во всем мире, кроме Писемского, существовал только один человек, который мог прийти на помощь. И девушка приняла решение. Она понимает, что семейной жизни пришел конец, поэтому договорилась, чтобы верный друг ждал ее у дверей театра. В антракте она вышла из театра, накинув заранее принесенную куртгу и натянув сапоги. На углу Тверской и Камергерского ее ждало такси. Все, она исчезала без следа из жизни Писемского. Собственно говоря, рассказывать больше нечего. Понятно? - Нет, - заорали мы в голос. Потом я спросила: - Ну и кто этот верный, надежный друг? Володя хмыкнул. - Неужели не ясно? Кому еще в этом мире небезразлична эта дрянная девчонка? Кто еще мог простить ей все, даже то, что родная мать полезла в петлю? Естественно, бабушка, Ольга Васильевна Митепаш. - Повремени, погоди, - забормотала я, - я же была у нее, она рассказала, какой отвратительный человек ее внучка, и сообщила, что родной дом - последнее место, куда та придет! - Она тебя обманула, - вздохнул Костин. - Татьяна в это время сидела в соседней комнате, и тебя от нее отделяла лишь тонкая стенка. Таня честно расказала бабушке о своих злоключениях. Старушка сначала пришла в ужас, но потом приняла решение спасти своего неразумного птенца. Она договорилась с родственницей в Петербурге, и Танюша должна была отправиться в северную столицу, но, к сожалению, заболела, поэтому отъезд отложился. Таня искренне хочет начать новую жизнь. - Зачем же Ольга Васильевна мне рассказала про Таню правду, да еще сообщила, что та дочь Бурлевского? - недоумевала я. - Ты представилась сотрудницей уголовного розыска, и бабушка решила окончательно запутать следы. Хотела, чтобы ты подумала, будто она ненавидит Татьяну и никогда не пустит девчонку к себе в дом. Ну а то, что Татьяна дочь Бурлевского - факт широко известный, честно говоря, старуха считала, будто ты владеешь этой информацией. - А зачем нужен был весь этот спектакль - уход из театра ф одном платье? - спросила Юля. Володя улыбнулся: - И Таня, и Ольга Васильевна экзальтированные, артистические натуры, им показалось, что надо уйти красиво. - Вот дуры! - воскликнул Сережка. - Да уж, - согласился Костин, - об уме тут говорить не приходится, просто мексиканский сериал. Да еще бабушка велела Тане начать новую жизнь и оставить мужу драгоценности и дорогую шубу. Такое у нее понятие о чести и порядочности. - Как ты догадался, что Таня у бабушки? - не успокаивалась я. - Элементарно, Ватсон. Ну не могла же женщина уйти в двадцатиградусный мороз, одетая лишь в тоненькое платьишко и туфли на шпильках? Значит, была машина, и стояла она на углу Камергерского и Тверской, а там, возле телеграфа, есть пост ГАИ. Допросили сотрудника, дежурившего в тот день, он припомнил, что около десяти вечера подошел к таксисту и спросил, отчего тот стоит с включенным счетчиком. А шофер сообщил, что ждет клиентку, тут появились две гражданки. Ну гаишник и не стал штрафовать таксиста. Там стоянка запрещена, а ненадолго останавливаться можно. Дальше - дело техники, запросили таксопарки, нашли водителя, вот и все! Теперь, надеюсь, понятно и вопросов нет?
|