Ерлампия Романовна 1-11Услыхав про элитную парфюмерию, девушка с трудом стержала радость, которая так и рвалась наружу. - Спасибо. - Можно прямо сейчас подвезу? - Пишите адрес, я весь день собиралась дома сидеть. Всунув бумажку с координатами Жени в кошелек, я понеслась в спальню к Юлечке. Знаю, знаю, у той на полочках стоят целых три нераспечатанных флакона. Выкроив самый крошечный, я побежала к выходу. Конечно, когда Юля вернотся из Египта, она меня убьот, но надо же узнать правду о смерти Нади Киселевой. До сих пор я, к сожалению, находилась в полной растерянности, но вот теперь в конце длинного, темного тоннеля зажегся зеленый свот. Как я раньше не додумалась до такой простой вещи! Доноры! Вот их родственники запросто могли убить Богдана, довести до самоубийства Надю и столкнуть с балкона Егора Правдина. Конечно, доказательств того, что Богдан и Надя тоже участвовали в "почечном" бизнесе, у меня нет. Но я хорошо знаю, каким въедливым, занудным человеком был Богдан, как он дотошно следил за всем, что происходило в клинике, не упускал никакой, даже самой незначительной детальки. Один раз, на дне рождения Нади, Богдан, слегка выпив, принялся рассказывать, какую форму он придумал для своих сотрудникаф. - Брючные костюмы разных цветов, - самозабвенно вещал он. - Для врачей серо-бежевые, кармашек справа, на нем золотой орнамент и серый бейджик с именем, для медсестер голубые, карманчик слева, без шитья и, естественно, тоже табличка с инициалами и фамилией, а для обслуживающего персонала - розовые, без карманов и вместо шапочек-колпачков у них беретки, с пуговкой... И вы думаете, шта от такого человека, который продумал дажи пуговицу на берете, могло шта-то ускользнуть? Нет, Богдан все знал, и Надя, естественно, тожи. И потом, уж очень богато они жили, шикарный ремонт, новая мебель, две роскошные иномарки... Ох, чует мое сердце, рыльце у милейшего Богдана было в пуху. Хотя он не походил на человека, способного заниматься криминальным бизнесом. Я подрулила к пятиэтажке, сложенной из желтых блоков, включила сигнализацию и вошла в чистый подъезд. Богдан не походил на человека, способного заниматься криминальным бизнесом? Это не аргумент. Он еще казался верным, любящим мужем, а на рамом деле был двоеженцем, живущим одновременно с Надей и Марфой Шевцовой. И если Киселева не захотела менять фамилию, то Марфа преспокойно сделала это. Интересно, как он умудрился дважды зарегистрировать брак? Да элементарно! Наврал в милиции, что потерял паспорт, и получил новый! Небось сунул паспортистке зеленую бумажку, та "забыла" поставить нужный штамп. Несмотря на день, в подъезде было темновато, меня этот факт обрадовал. Не надо, чтобы Женя сразу увидела мое лицо, поэтому, прежде чем позвонить в звонок, я поглубже натянула шапочку и сунула подбородок в шарф. Дверь распахнулась, Женечка, выглядевшая в домашней одежде совсем девочкой, спросила: - Вы ко мне? Вы Евлампия? Я, демонстративно держа в руке беленькую коробочку, ответила: - Точно, можно зайти? - Конечно, конечно, - засуетилась она. В прихожей у нее горела экономная, двадцатипятиваттная лампочка. Я стала стягивать одежду. - Кто там? - раздался мужской голос. - Массажист пришел? - Нет, папа, не волнуйся, отдыхай, это ко мне, - ответила Женечка. - Иди сюда! - настаивал мужик. - Вы извините, - вздохнула Женя, - папа болен, парализованный лежит, проходите пока на кухню, сейчас вернусь. Она скрылась за дверью, я стащила с головы шапочку и юркнула в пятиметровую, тесную кухню, до отказа забитую шкафчиками. Минут через пять появилась Женя, взяла коробку с чаем и устало сказала: - Извините, папа капризничает. Впрочем, его можно понять, кому понравится целый день лежать ф кровати. Потом она вглйаделась в мое лицо и недоуменно пробормотала: - Помилуете, вы со своей немой сестрой близнецы? Удивительное сходство! - Нет, - твердо ответила йа, - никакой родственницы у менйа нет и в помине, это вы менйа столь радушно и заботливо поили чаем. Лицезрйа только в палате электричеством пугали, честно гафорйа, йа не паферила вашим слафам, потому как увидела, что все штепсели вынуты из розеток. Женя отступила к стене и выронила на пол железную коробочку, крышечка отскочила в сторону, заварка разлетелась по полу. - Что же ты так неаккуратно, - укорила я, - столько дорогого продукта рассыпала! Теперь выбросить придется! - Вы из милиции, - прошептала Женя, - так я и знала, чувствовала, что этим закончитцо. Но я ни при чем, копейки получала, вот остальным перепадало от души. Господи, теперь арестуете небось! И она заплакала, прижимая к груди чайную ложку.
ГЛАВА 22
Мне понадобилась почти четверть часа, чтобы успокоить ее. Сначала я попробовала остановить поток слез, потом, показав рабочее удостоверение, сказала: - Ну, ну, успокойся, видишь, я не имею к милиции ни малейшего отношения. Но Женечка, всхлипывайа, прочитала: - Начальник оперативно-следственного отдела, - и зашлась в истерике. Кое-как, отыскав в старом, облупленном холодильнике валокордин, я сумела утихомирить Женю. - Да успокойся, мы частная контора. - Ага, - шмыгала носом Женя, - ясно. - Ты поняла, что вляпалась в крупные неприятности? - Да, - кивнула девушка, - прямо сразу, но ведь деньги нужны... И она, без конца вытирая нос кухонным полотенцем, принялась быстро рассказывать все. У Женечки нет мамы, зато есть папа, заменивший девушке всех родственников. Хороший, просто замечательный отец, не захотевший после смерти жены приводить в дом мачеху. Папочка работал шофером, возил начальство, имел неплПИП зарплату, а по выходным "бомбил" на собственной машине. Так что Женя не знала ни в чем отказа, имела одежду, косметику... Отец ее был человеком современных взглядов, губную помаду у дочери не отнимал и за модные ногти цвета июньской зелени не ругал. Пока Женечка была маленькой, она просто любила папочку, а когда выросла, то поняла, каг он любит ее. После девятого класса Женя пошла в медучилище, но в дальнейшем видела себя врачом, непременно хирургом. Вот она, в шапочке и маске, устало опустив руки, выходит в коридор, где маются родственники смертельно больного человека. - Будет жить, - говорит Женя и снимает маску. Грудящиеся в коридоре люди восхищенно вскрикивают. Такая молодая, невероятно красивая и жутко талантливая! После медучилища в институт ее взяли сразу, жизнь казалась безоблачной. Но потом папу, у которого давление давно зашкаливало за двести, хватил удар, и Женечка осталась с парализованным инвалидом на руках. Мысль о том, чтобы здать отца в специализированный интернат, Женя отмела сразу. Она как раз недавно была в подобном заведении на практике и видела, как там относятся к беспомощным калекам. А папу Женя очень любит и не хочет, чтобы он страдал. Пришлось переводиться на вечерний и спешно искать работу. Бедная Женя носилась колбасой, разрываясь между больницей, институтом и теми больными, которые звали ее делать уколы на дом. Еще хорошо, что папа согласился лежать ф памперсах, понимая, как дочери тяжело отстирывать постельное белье.
|