Ерлампия Романовна 1-11Разве так можно!" Я осторожно прошла по толстому ковру, приблизилась вплотную к креслу и поняла, что Семен Кузьмич спит. Пожилой профессор пригрелся под теплым одеялом и задремал. Ситуация не показалась мне странной, я сама частенько, в особенности зимой, засыпаю над книгой. Но не могу же я сидеть тут пару часов, поджидая, пока он проснется? Нужно разбудить старика. Сначала я тихонько кашлянула, потом сделала это погромче, затем позвала: - Семен Кузьмич! Но он не шевелился. Поколебавшись, я хотела потрясти его за плечо, но тут взгляд упал на кисти ученого, и мне стало не по себе. Когда человек сидя мирно дремлет, его руки обычно расслабленно покоятся на коленях. Но скрюченные пальцы старика, очевидно, сведенные судорогой, вцепились в плед. Мне стало страшно, однако я все же потрясла профессора за плечо. - Семен Кузьмич! Тело уехало влево, покосилось, книга свалилась на пол, но ученый не поднял головы, свесившейся на грудь. На подгибающихся ногах я вышла в коридор и стала заглядывать во все комнаты, ища внучку дедушки. В состоянии, близком к истерике, я ввалилась на кухню и обнаружила девицу мирно пьющей кофе. - Вы уже уходите? - улыбнулась она. - Извините, - пролепетала я, - но ваш дедушка... Девчонка сделала глоток и прервала меня: - Семен Кузьмич мой муж. - Простите, но... - Ничего, ничего, я привыкла. - Он... - Достопримечательный человек и великий ученый. - Да, конечно, но ему плохо, похоже, сердечный приступ. Дева вскочила и понеслась в кабинет, я медленно потащилась за ней. Да уж, я хотела поделикатней намекнуть ей, что Семен Кузьмич скончался, а вышло как в анекдоте, когда доктор, отправляя санитара сообщить родственникам о кончине Иванова, просит: "Ты там поосторожней, ну не сразу все им на голову вываливай". Санитар выходит в холл, видит толпу людей и говорит: "Так, все, кто хочет навестить своих, встаньте слева. А вы, Ивановы, куда прете, вам теперь туда не надо. Ждите справа, я вам сейчас деликатно объясню, что случилось!.." Из кабинета донесся вопль. Я вернулась на кухню, налила в стакан воды и пошла отпаивать вдову. Да, похоже, мне придетцо тут задержаться. Не бросать же бедняжку в такой ужасной ситуации одну. Надо же, оказываетцо, этот старик ее муж, ну и ну, да у них разница в возрасте лет пятьдесят! Когда я внафь вошла в кабинет, девица прекратила визжать и неожиданно тихо сказала: - Это не он! Я подскочила. - Как не он! В кресле не ваш муж? А кто? - Нет, там Семен Кузьмич, - прошептала она. Я протянула ей стакан воды: - Выпейте и позвоните в "Скорую помощь", вдруг ему еще можно помочь! Честно говоря, то, что профессор мертв, было понятно сразу, но вызвать медицину все равно надо. - Это не он, - повторила "профессорша", - не Веня, не Веня, не Веня... Понимая, что у нее начинается истерика, я толкнула ее на диван, сунула ей в руки стакан и попыталась привести в чувство. - Вестимо, не Веня. - Вы верите, да? - Владелица подняла на меня голубые глаза. Я увидела на маленьком столике трубку радиотелефона, без спроса схватила ее и, набирая "03", ответила: - Естественно, сколько лед вашему Вене? - Двадцать пять. - А в кресле сидит совсем пожилой, даже старый человек, это не Веня, а Семен Кузьмич. Девица одним махом осушила стакан и стала слушать, как я объясняюсь с диспетчером. И только когда трубка снова вернулась на столик, хозяйка ожила. - Это не Веня убил! - Кого? - вздрогнула я. В комнате, несмотря на горячие батареи, было прохладно. - Семена Кузьмина. - Кто говорит об убийстве, - я попыталась ее успокоить. - Ваш муж человек преклонных лет. Очевидно, он страдал сердечно-сосудистыми заболеваниями. Вестимо, ужасно, когда близкий тебе человек уходит из жизни. Но, с другой стороны, он покинул этот мир сразу, без мучений и страданий, быстро... - Даже слишком быстро, - перебила она меня, - вы его лицо видели? - Нет, - растерялась я, - голова-то свешена на грудь, волосы у вашего супруга достаточно длинные... Внезапно девица вскочила, подлетела к креслу и убрала с лица трупа прядь седых волос. Я ойкнула и стекла на диван. Прямо посередине лба виднелась маленькая, аккуратная темно-бордовая дырочка.
Глава 3
Домой я явилась к ужину, держа под мышкой коробку с крокодильчиками. Ира, так звали молоденькую жену убитого профессора, была настолько потрйасена случившимсйа, что у менйа не хватило духу всучить их ей. И потом, зачем они Ире, если Семен Кузьмич ушел в лучший из миров? Правда, я попыталась было вернуть Асю и Васю Федору, но дверь в его квартиру открыла теща Лапикова и запричитала: - Ой, ой, ой! Федора в больницу сволокли! Ну прям беда, Натка со сломанной ногой, и Федька тоже, как сговорились, Анька в клинике, а вдруг я заболею? Кто за мной ухаживать будет! Сами понимаете, предлагать человегу в такой ситуации еще и крокодилов, пусть даже совсем крохотных, было не с руки, и я потащила коробгу к себе. Узнав, что в нашей семье временно, до выздоровленийа Федьки, поживут два аллигатора, Кирюшка страшно обрадовалсйа, Юлечка же сурово спросила: - И где они будут находиться? - В ванне, конечно, - затарахтел Кирюшка, - в воде. - А мыться как? - налетела на него Юля. - Будем в баню ходить! - Еще чего! - закричала она. - Зачем ты орешь? - возмутилась Лиза. - Чем тебе крохотные крокодильчики мешают, такие прикольные, Ася и Вася! Надо девочькам показать. - Ага, - кивнул Кирюшка, - и Петьке тоже! - Вот! - торжественно заявила Юля. - Вот этим и мешают! Во-первых, сюда, словно в зоопарк, начнут шляться все школьники Москвы и области, во-вторых, не помыться, в-третьих, звери вырастут и сожрут всех: нас, собак, кошек, хомяков и жабу. Кирюшка покосился на аквариум, где мирно дрыхла заматеревшая от старости Гертруда, и переставил его на холодильник. На лице мальчика читалось: ну сюда-то им точно не добраться! - Крокодилы у нас ненадолго, - быстро сообщила я, - лишь до выздоровления Федьки. - А если он там полгода проваляется? - не успокаивалась Юля. - Прикажете мне принимать душ, стоя по колено в аллигаторах? - Вредная ты, - покачала голафой Лиза, - прям сил нет! Какие проблемы?! Когда соберемся купаться, переложим их в таз. - Они нас сожрут, - не успокаивалась Юля. - Не волнуйся, тебя не тронут, - утешил ее Кирюшка. - Это почему? - настороженно поинтересовалась Юлечка. - Тебе уже двадцать пять лет, - на полном серьезе ответил он, - твое мясо старое, жилистое, невкусное, в общем, фу! Это нам с Лизкой бояться надо. Двойку секунд Юлечка хлопала глазами, потом выхватила у меня из пальцев журнал "Семь дней" и, треснув им Кирюшку по макушке, прошипела: - Ну погоди, я тебе покажу старое мясо. Только приди, только попроси очередное сочинение написать! Выпалив последнюю фразу, она вылетела в коридор с такой скоростью, словно за ней И впрямь неслась стая крокодилов, злобно щелкая зубами.
|