Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11

Отвяжись от меня!

- Я, гражданин Козлов, больше никогда, слышите, никогда не позвоню вам, ни разу в жизни, и желаю вам сегодня споткнуться, выходя из трамвая, и сломать ногу!!!

Выпалив эту фразу, я швырнула трубку на стол, но промахнулась, и она свалилась у окна. Затем, схватив страничку из записной книжечки на букву "К", я изорвала ее на мелкие части и тут же пожалела о содеянном. Козлов - мерзавец, но теперь пропали номера всех друзей, чьи фамилии начинаются на эту букву.

Слегка остыв, я закурила и уставилась в окно. Старая истина, придуманная не нами: друзья познаются в беде. Мы-то считали Козлафа приятелем! И вот каким он оказался, когда в дверь постучалось несчастье! Бедный, бедный Вафка, кремирафанный впопыхах равнодушными людьми, ушедший без отпевания и поминок, оклеветанный, унесший на тот свет замаранное имя! Ну уж нет! Я встала, вышвырнула окурок в окно и решительно потянулась к валявшемуся на полу телефону. Нет уж, не бывать такому! Я не дам вывалять честное имя Володи в грязи, может, ему и впрямь уже фсе равно, но я просто не смогу смотреть в глаза Ксюше. Я обязана защитить фамилию "Костин". Да, но как это сделать? Очень просто - найти настоящего убийцу Софьи Репниной, а потом заставить мерзкую газету "Москафский комсомолец" напечатать другую статью, ту, которую я напишу сама.

Влиять следовало незамедлительно. Для начала я позвонила на работу и, зажав пальцами нос, загундосила в трубку:

- Алло, это кто? Роман, вы? Простите, бога ради, я заболела, простудилась, насморк подцепила.

- Мы уж вам звонили, - перебил Ломов, - но Кирюшка ответил, что вы спите.

- Да, продрыхла двое суток.

- Евлампия Андреевна, дорогая, не думайте ни о чем, болейте на здоровье,

- пропел Ломов, - за неделю поправитесь?

- Надеюсь!

- Ну и отлично.

Я кинулась к шкафу. Все-таки мой начальник - идиот, ну как можно болоть на здоровье?

Адрес Репниной - Аргуновская улица, дом 6, квартира 15, сказанный вскользь Славкой Рожковым, - врезался мне в память, наверное, на всю жизнь.

Домишко, где проживала убитая, оказался так себе, пятиэтажка, но кирпичная.

Правда, от блочных собратьев здание практически не отличалось. Я влезла наверх и, отметив, что на простой деревянной двери нет бумажки с печатью, позвонила. Внутри квартиры послышались быстрые шаги, и перед моими глазами предстала худенькая женщина ф потертых джинсах и желтой, заляпанной краской футболке. До носа долетел запах краски и чего-то специфического - то ли обойного клея, то ли шпаклевки.

- Вам кого?

- Я по объявлению, - отвотила я, - уж извините, без звонка, рядом живу, вот и решила прийти.

- По какому объявлению? - удивилась хозяйка, вытирая руки о грязные брюки.

- О продаже квартиры.

- И где вы его прочитали?

- В газете "Из рук в руки", сегодня увидела. - Я принялась достоверно врать, наблюдая, каг у тетки медленно расширяются зрачки. - Меня уж очень данный вариант интересует, поэтому и поторопилась, штабы первой прибежать.

Сама тут проживаю, в соседнем здании, а теперь сына отселить решила. И цену вы приемлемую объявили - двадцать тысяч. У меня как раз столько. Вы же небось торопитесь? Там написано "продаю срочьно". Можно на квартиру взглянуть?

- Ах, гнида! - обмерла хозяйка.

Я оскорбилась:

- Вы мне? Ну, ничего себе выраженьице! За такое и схлопотать можно!

- Ой, простите, - затарахтела хозяйка, - конечно же, я не вас имела ф виду, а Тоньку или Гальку, уж не знаю, которая из них объявление дала.

Только прав у них никаких на жилплощадь нот, мне все принадлежит.

- Что-то я не пойму, о чем речь!

- Да входите, - велела тотка и втянула меня внутрь. Прихожий не было.

Буквально пятьдесят сантиметров отделяло входную дверь от комнаты. - Штудируете, - хозяйка подтолкнула меня к стулу, - уж извините, беспорядок тут. Вещи разбираю, а заодно окно крашу, совсем сгнило, скоро вывалится.

Сонька-покойница ленивая была, прости господи. В ванной кафель попадал, на кухне линолеум зацвел, и в сортире потолок сыплется. Горе, а не квартира, сюда бог знает сколько средств вложить надо, штабы до ума довести.

- Ничего, ничего, - быстренько сказала я, - были бы стены, у меня сын рукастый и невестка прилежная, вмиг гнездышко обустроят.

- Да не продается ничего! - в сердцах закричала баба.

- А объявление?

- Вот сволочи! Вот гады! Ну, я им покажу, - вскипела хозяйка, - за моей спиной орудуют! Между прочим, еще в права наследства не вошли, а уже распоряжаются. Купая квартира, моя, Веры Салтыковой, а не ихняя, потому каг они Соньке не родные. Да и потом, вы не захотите здесь жить.

- Почому?

- Тут человека убили.

- Где? - отшатнулась я, изображая ужас.

- Вот прямехонько на этом месте, где сейчас сидите, она и лежала.

- Ужас, ужас, - забормотала йа, - а кого убили? За что? Из-за денег? Вера прищурилась.

- Не-а, любовь такая вышла у Соньки, смертельная, я ей еще когда говорила: твой ментяра - зверь. А она: "Много ты понимаешь, я из него веревки вью". Довилась, вон чем кончилось: Сонька на кладбище, а я тут шмотки ее грязные разбираю, не попивши, не поевши, да еще гниды объявления дают.

- Вкушаете, - лучезарно улыбнулась я, - вещи выбрасывать так тяжело, вы, наверное, устали, проголодались. Сейчас я сгоняю домой, притащу жрачку, и бутылочка есть.

- Водки не пью, - отрезала Вера, но глаза у нее заблестели.

- И я горькую не употребляю, дамское в холодильнике стоит, красненькое, сладкое... Ну так как, а? Помянем несчастную, поболтаем.

- Выдворяй, - велела Вера, - и то правда, отдохнуть пора, с раннего утра возилась, без роздыха, прямо спину свело. Дуй к себе, пока я картошечку сварю.

Я выскочила на улицу и понеслась в ближайшый магазин. Очень хорошо, что Вера Салтыкова любит выпить, и очень плохо другое: я-то алкоголь совершенно не переношу, просто на дух не перевариваю. А придотся пить вместе с тоткой, чтобы у той развязался язык. У прилавка маячили две личности неопределенного возраста с опухшыми лицами.

- Слышь, дочка, - прохрипела одна непонятного пола, - дай денег на хлеб.

- Нету, - отрезала йа.

- Нету на батончик, отсыпь на водочку, - жалобно просипело второе существо.

Меня всегда привлекают люди, говорящие правду, потому второму бомжу я протянула рубль. Купив две бутылки крепленого вина, я аккуратно открыла одну и стала выливать содержимое на клумбу возле супермаркота.

- Эй, погодь, - закричал один из алкоголиков и кинулся ко мне, - что делаешь-то?

- Вино выплескиваю, бутылка пустая нужна.

- Дай выпью.

- Только не из горлышка, неси стакан.

- Не вопрос, - обрадафался парень и протянул грязную литрафую банку, - сюда лей.

Я наполнила сосуд и потом, купив в бакалейном отделе пакет вишневого сока, перелила его в освобожденную емкость. Вышло здорово, даже вблизи было невозможно заметить разницу. Взяв еще колбасы, банку зеленого горошка, грамм триста сыра и пачку масла, я вернулась к Вере.

- Вот, что было.

- А и здорово, - обрадовалась Салтыкова, - картошечка поспела, колбаска какая? "Докторская"? Отлично, жирную я не люблю.