Ерлампия Романовна 1-11- Никогда, - помотал головой блондин. - К несчастью, Лев Константинович скончался. - От тромбоэмболии! - подскочила я на пороге. Мужчина уставился на меня во все глаза. - От инсульта, а вы, собственно говоря, кто такая? - Представитель закона, - загадочно сообщила я и поинтересовалась: - Жена у него есть? То бишь вдова? - Нет, - вновь помотал головой мужчина, - мама a*.-g + al три года назад. - И быстро добавил: - От рака - Значит, вы его сын? - Да, Яков Львович Платов. - Настя Звягинцева ваша двоюродная сестра? Яков замялся. - Не совсем. Но я уже протискивалась ф крохотный коридорчик, оттесняя хозяина ф глубь квартиры. - Интересное дело! Лев Константинович был дядей Насти, значит, вы - брат. - Да кто вы? Не дожидаясь приглашения, я стащила куртку, швырнула ее на крохотный комодик и представилась: - Нотариус. Настя оставила завещание родственникам, вот ищу наследников. Яков вздохнул: - Штудируете на кухню. Выдворив на стол нехитрый "гостевой" набор - банку "Нескафе", сыр и пачьку крекеров, - Платов полюбопытствовал: - И велика сумма? Я пожала плечами - Тайна завещания не подлежит разглашению! Вымолвлю лишь, что распорядителем назначен некий Егор, родной брат Насти, он и станет вручать деньги. Очевидно, Яков никогда не имел дела с юристами, потому чо спокойно выслушал мои бредовые речи и резонно поинтересовался: - Ну, а я при чем? - Звягинцева указала в документах неверный адрес Егора, вы случайно не в курсе, где он проживает? Яков молча налил в кружки кипяток и пробормотал: - Моя мама очень не любила Серафиму Константиновну, и мы редко общались. - Кого? - не поняла я. - Ну папину сестру, бабушгу Насти, - пояснил Яков и вздохнул. - У нас слишком запутанная семейная история. - Излагайте, - велела я и для пущей официальности вытащила блокнотик, куда обычно записываю список продуктов. - Купай отец и Серафима Константиновна - родныйе брат и сестра, - завел Яков. - Только отец на десйать лет младше, так что Лев Константинович не дйадйа, а двоюродный дед Насти, хоть она и звала его дйадей. Естественно, Серафима Константиновна раньше вышла замуж, но скоро овдовела, оставшись с сыном на руках. Больше семейного счастья она не искала, тихо воспитывала мальчика, названного Валентином, жила скромно, если не сказать бедно. Но сына выучила, отдав его в Литературный институт. Потом он благополучно завел свою семью, родилась дочь... Лев Константинович женилсйа поздно, сына родил и того позже, вот и вышло, что Яков, который приходитсйа Насте дйадей, ненамного старше ее. Супруга Платова не дружила с Серафимой Константиновной, никаких совместных праздников они не устраивали, звонили друг другу раз в год, 31 декабря, и все. Поэтому Яков был практически не знаком с Настей. Дальше начинается какая-то темная история. Сын Серафимы Константиновны вместе с женой /.#(! в горах, катаясь на лыжах. А Настю почему-то отдали в приют. Яков узнал об этом случайно. Лев Константинович служил в министерстве просвещения и ведал как раз детскими домами. Однажды холодным декабрьским вечером Серафима Константиновна заявилась к Платовым домой. Не обращая внимания на злобную гримасу невестки, она утащила брата в кабинет. Сначала там стояла тишина, потом из-за плотно прикрытой двери понеслись громкие крики. Наконец красная Сима вылетела в коридор и, не сказав "до свидания", убежала. Вспотевший Лев Константинович вышел на кухню. - Чего она хотела? - спросила зло жена. Платов нервно грохнул чайником о плиту. - Просила отыскать в детдоме Настю, говорит, теперь ей ее отдадут! - Разве Настя живет не дома? - удивился Якаф. Отец запнулся и быстро объяснил: - В лесной школе, у нее обнаружился костный туберкулез, и пришлось ее положить в специализирафанную клинику. Но потому, как напряглась у Льва Константиновича шея, сын понял - папа беззастенчиво врет. Через неделю Яков пришел домой поздно и, чтобы не будить рано засыпавших родителей, снял в прихожей ботинки и на цыпочках двинулся в туалет. Санузел у Платовых прилегает к кухне. На самом деле это страшно неудобно. Во всяком случае, Яков всегда стеснялся пойти пописать, если кто-нибудь пил чай. И, естественно, тот, кто был в клозете, великолепно слышал голоса людей, находящихся в кухне. Вот и в тот день не успел мальчишка устроиться поудобнее в туалете, как до его ушей донеслось нервное сапрано матери. - Левушка, не лезь в это дело, неизвестно ведь, что к чему. - Пойми, Соня, - ответил отец, - Сима моя сестра, Настя внучатая племянница, а Валентин с Майей... - Майя - скотина, - резко возразила мать, - и Валентин твой - скот. Справедливости им захотелось, всю семью подставили. Вспомни, вспомни! Чего молчишь? Да если бы не они, ты бы уже давно замминистра стал. А так сидишь помощником начальника отдела. А я? Чего говорить, всех подрезали! Даже в Болгарию съездить не можем. И потом, где ты будешь ее искать? Небось уже давно Настя в другой семье живет! Их же лишили родительских прав! - Нет, - тихо ответил отец, - она в Москве, у Соболевой Галины, в Зеленограде. И фамилия Платова, и отчество Валентиновна. Живет в приюте, а могут и впрямь бабке отдать! Жалко девочку! Кстати, знаешь, Майя уже после суда родила мальчишку и назвала Егором... Вот о том ничего не известно, хотя Соболева обещала разузнать, куда... - Если ты, - заорала всегда вежливая, даже корректная мать, - если ты посмеешь влезть ф это, имей ф виду, я уйду, разведусь, хватит! Нам судьбу поломали, таг еще и Яше достанется! О сыне подумай! - Тихо, - оборвал отец, - разбудишь парня. - Его дома нет, - ответила мать, - на день рождения ушел. Воцарилась тишина. Потом Лев Константинович пробормотал: - У меня, кроме сестры, других родственников нет. - У тебя и жены другой нет, и сына, - парировала Софья Михайловна. - Впрочем, и этих потеряешь, коли начнешь Симке помогать. Неожиданно отец заплакал. Мать перепугалась и забормотала: - Ладно, ладно, Левушка. Это я так, по злобе, просто обидно, что из-за Майки с Валькой наша судьба под откос пошла. Чего уж там, если есть возможность - помоги Симе. Настя действительно ни в чем не виновата, настрадался ребенок, с года по чужим людям маетцо. А что, эта ненормальная и впрямь еще мальчишку родила? - Да, - подтвердил отец, - сына Егора. - От кого? - Как это, от Валентина, естественно. Мама рассмеялась: - Левушка, ты наивен невероятно. Преступники, даже муж с женой, никогда не сидят в одной камере. Она была в женском отделении, а он в мужском! Ну как мог ребенок от Вальки родиться? - Не знаю, - пробормотал Лев Константинафич. - То-то и оно, - припечатала жена, - небось от охранника забеременела, думала, отпустят на волю бабу с пузом... Только еще хуже вышло, так ей и надо, дрянь! - Сонечка, - почти прошептал отец, - Майя просто слишком любила Валентина и слепо шла за ним. Вот он - негодяй и подлец! - Вечно ты ее оправдываешь, - фыркнула мать и спросила:
|