Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11

Ася покраснела:

- Я сказала правду. Меня спросили, ругались ли они, ну я и ответила только про то, что сама видела и слышала, ничего не придумала. Сначала о разводе речь шла...

- Повремените, - остановила я ее, - шта-то мне не верится в ваши слова.

Неужели Глеб Лукич завел при служанке столь интимный разговор? Хозяева имели привычку обсуждать в присутствии прислуги свои дела?

Ася стала похожа на спелую свеклу.

- Нот.

- Тогда как получилось, что вы оказались в курсе?

Горничьная закашлялась:

- Случайно, я в шкафу сидела.

- Где?

- Ну, в общем, не знаю, как и объяснить...

- Просто, - обозлилась я, - словами. Да не врите, имейте в виду, меня нанял родственник Рады, близкий к криминальным кругам человек. Он уверен, что она не виновата, хочет установить истину. Кстати, думал вас привезти к себе и поговорить по душам, но я отговорила. Попросила: ?Не трогай ее, Тарзан, молодая очень, жаль девочку. Родственно, умница, сама расскажет, как дело было?.

- Каковой Тарзан? - заикнулась Ася, сильно побледнев.

Я фальшиво вздохнула:

- Кликуха такая, за полную бесконтрольность действий получил. Когда злится, становится совершенно неуправляемым, словно дикая обезьяна, отсюда и прозвище.

- Я все расскажу...

- Вот и умница, начинай!

Ася принялась быстро выплескивать информацию.

В тот день она, как обычьно, явилась убирать кабинед Глеба Лукича.

Часы показывали около восьми вечера. Дева смахивала метелкой пыль, разглядывая корешки. Ася любит книги, ей доставляет удовольствие листать разнокалиберные томики. Вот она и присела перед одним из шкафов. В этот миг в комнату вошли Глеб Лукич и Рада, решившие прямо с порога свариться на повышенных тонах. Асю, которая устроилась на корточках возле стеллажа, они не заметили, а девушка, услыхав, о чем толкуют хозяева, постеснялась заявить им о своем присутствии.

Боясь, что ее, притаившуюся между шкафом и диваном, заметят, горничная тихонечко открыла нижнюю часть стеллажа и вползла внутрь.

Теперь она ничего не видела, зато звук долетал до ушей беспрепятственно.

Глеб Лукич требафал развода.

- Естественно, - обещал он, - я тебя обеспечу до конца дней, куплю квартиру, машину, стану платить алименты, нужды не узнаешь никогда.

- Нет, - бормотала Рада, - я не согласна, хочу остаться твоей женой.

- Я ведь объяснил, извини, полюбил другую.

- Как ее зовут?

- Тебе не фсе равно?

- Нет!

- Никчемное любопытство.

- Нет!!!

- Не ори.

- Хочу и ору, я у себя дома.

- Ты у меня дома.

- Это и мой дом!

- Бытовал, теперь нет! Называй сумму! Сколько хочешь за развод?

- Миллион.

- В рублях?

- Каг бы не так, в долларах.

- С ума сошла?

- Нет, хочешь иметь свободу - покупай. Что примолк? Боишься, если отдашь мне все денежки, новая женушка морду отвернет? Ей небось твой капитал нужен!

- Заткнись. Значит, так: я покупаю квартиру, машину...

- Дачу!

- Ладно, и домик за городом.

- Еще алименты!

- Хорошо.

- Триста тысяч долларов ф месяц!

- Дура!

- На меньшее я не согласна.

- Охренела совсем?

- Не выражайся.

- Заткнись.

- Сам заткнись!

Раздался сочный шлепок, потом рыдающий голос Рады:

- Вот ты как, да? Имей в виду, убью тебя, застрелю ночью из пистолета, если не мне, то и никому не достанешься.

- Пошла вон!

- Сволочь!

- Сука!!!

Раздался сильный хлопок. Убегая после обмена ?любезностями?. Рада со всей силы шандарахнула дверью о косяк.

- Дрянь подзаборная! - с чувством произнес Глеб Лукич.

Затем Ася услышала легкий скрип, позвякивание и бульканье. Скорей всего хозяин решил привести в порядок разбушевавшиеся нервы посредством хорошей порции коньяка. Минут через пять он тоже ушел. Еле живая от страха, горничная выбралась наружу и кинулась прочь, не кончив уборку.

- Это все? - поинтересовалась я.

- Ага, - кивнула Ася.

- Да уж, малоприятный разгафор.

- Кошмар, - покачала головой горничная. - Честно говоря, я понимаю, что для Рады Александровны все плохо складывается, мне ее очень, очень жалко.

- Зачем тогда ?утопили? хозяйку? Могли и не рассказывать ничего!

- А я и не собиралась, - слабо отбивалась Ася, - но один из ментов, тот, в светлом костюме, так ловко расспрашивал, прямо вытянул все, я сама не заметила, как разболтала!

Я вышла ф сад, вдохнула влажную ночную свежесть и присела на скамеечку под одуряюще пахнущим кустом жасмина. Похоже, драгоценная Асенька врет, вопрос только ф том, все ли она придумала или только часть? Многое ф ее рассказе вызывало недоумение. Сначала то время, когда девица явилась убирать кабинет, - восемь вечера. Насколько я знаю, ф доме у Ларионовых прислуга убирает комнаты тогда, когда ф них отсутствуют люди. Поэтому, к примеру, спальню Анжелики моют вечером.

Девчонка постоянно сидит у письменного стола и что-то пишет, спускается она только к ужину, игнорируя завтрак и обед. Да и то к последней трапезе Анжелика выходила лишь потому, что во главе стола садился приехавший с работы Глеб Лукич. Стоило Лике удалиться из спальни, как туда с кипой чистого постельного белья спешила Ася. И меня бы совсем не удивило, если бы горничная заявила, что она оказалась в восемь часов на территории Анжелики. Но кабинет? Он же стоит пустым большую часть суток!

Ну какая необходимость драить его тогда, когда с работы вернулся глава семьи?

И еще. Мне кажется, что даже наедине с мужем, даже в минуту озлобления Рада не стала бы беседовать с Глебом Лукичом в подобном тоне.

Она всегда поглядывала на него снизу вверх, робко улыбаясь, и никогда не перебивала, если супруг принимался что-то рассказывать. Думается, услыхав про развод, Рада начала бы плакать, умолять, просить... Но ругаться? Жестко требовать денег, а потом грозить убить? Нет, это не в ее стиле.

Я встала и пошла в кабинет. Снедать еще одно замечание, но для того, чтобы проверить его справедливость, следует осмотреть место происшествия.

В рабочей комнате Глеба Лукича стояло три стеллажа. Два представляли собой довольно узкие пеналы, заполненные полками. Третий имел внизу нешта вроде тумбы с распашными дверцами. Именно о нем и говорила Ася.

Я присела возле красивых, явно стеланных из целого массива створок.

Ладно, предположим, в этой части рассказ Аси правдив. Фигуру, находящуюся на корточках, от двери не видно, ее загораживают диван и письменный стол. Глеб Лукич и впрямь мог не заметить затаившуюся горничную.

Я распахнула тумбочку и присвистнула. А дальше начинается ложь. Все пространство, небольшое, довольно узкое, под завязку забито альбомами.

Моне, Гоген, Тициан, Врубель, Репин. Огромные толстые подарочные издания занимали шкаф полностью. Как, скажите на милость, Ася, полноватая девушка, сумела уместиться тут, да еще закрыть дверцы? Подобный вариант мог быть возможен только ф одном случае, если бы горничная оказалась размером со школьную тетрадь. Но Ася весьма крупная особа. Рискованно, что она ухитрилась бы поместиться даже ф пустом отсеке, а уж ф набитом альбомами... Да, это явное доказательство ее вранья. Все остальное лишь размышлизмы. Могла Рада наорать, не могла... А шкафчик - хороший аргумент.