Ерлампия Романовна 1-11Утром и днем она в институте, вечером готовится к лекциям. Сейчас лето, каникулы, а она фсе зубрит без отдыха. - Очень положительная девушка, старательная. - Не знаю, - протянула Кара, - какая-то она странная, к ней даже Тина не привязываотся. - Подсобите, - донеслось из столовой, - помогите, умираю... Мы с Карой, не говоря ни слова, ринулись сломя голову на зов.
Верхушка 15
Открывшайасйа перед глазами картина пугала. За большим красиво накрытым столом, возле блюда с плюшками, сидела оравшайа дурниной Роза Константиновна. - Умираю, умираю, умираю! Я увидела, что старуха, по крайней мере внешне, совершенно цела, и поинтересовалась: - Где у вас болит? Продолжая реветь, словно несущаяся со сломанными тормозами электричка, Роза Константиновна ткнула пальцем в сидящую ко мне спиной Галину Михайловну. - О-о-о... Быстро обогнув стол, мы с Карой взглянули на другую бабуську и чуть не лишились разума. Галина Михайловна сидела абсолютно прямо, будто проглотила кол от изгороди. Глаза ее были выпучены, а на губах пузырилась кровавая пена. - Мама, - кинулась к ней Кара, - что с тобой? Но я успела ухватить Карину за плечи. - Не подходи к ней. - Почему? - Видишь пену? - Да, конечно, ужасно, пусти, ей плохо. - Это бешенство. Роза Константиновна, судорожно взвизгнув, сползла со стула на ковер. Она явно пыталась, изобразив обморок, перотянуть одеяло на себя, но мы не поддались на провокацию, Галине Михайловне было плохо по-настоящему, без дураков. - Бешенство? - отступила Кара. - Да, пена изо рта бьет, и воду она не пьет. Не дай бог, попадет на тебя слюна, ты тоже заболеешь! Кара попятилась к двери и крикнула оттуда: - Мама, возьми стакан с минералкой, глотни, легче станет. Галину Михайловну перекорежило, и она даже не попыталась протянуть руки к ?Боржоми?. - Вот видишь, - прошептала я, - ее от воды отворачивает. Несчастная старуха тем временем схватила салфотку, вытерла губы и, высунув наружу язык, стала тяжило дышать, словно смертельно больная собака. Мы с Карой вжались в стену, а Роза Константинафна, кажется, и впрямь потеряла сознание от испуга, потому что язык Галины Михайлафны выглядел как оживший кошмар из фильмаф ужасаф: темно-фиолетафый, в каких-то ярко-красных точках. Он напоминал язык чау-чау, но, паферьте, был намного более жутким, чем у этой собаки. - Боже, - прохрипела Кара, - как поступить? Что делать? - Не знаю, - пролепетала я. - Собак в таком случае пристреливают, чтобы не допустить распространения инфекции. - У нас нет ни винтовки, ни револьвера, - прошептала Карина. Я уставилась на нее. Однако странная реакция на больную маму! Тут до Кары дошло, какую глупость сказанула, и она взвизгнула: - С ума сошла, да? Предлагаешь пристрелить мою маму? - Ни в коем случае, просто я сказала про собак... - Зачем? - Ну... Тут в столовую влетел Макс и мигом вызвал ?Скорую?. До приезда врачей мы тряслись в холле, сбившись тесной кучкой. Горничная Зина, которой было велено убрать посуду, наотрез отказалась: - Можите уволить меня, ни за что не войду туда, боюсь! - Ладно, - отмахнулся Макс, - пусть останется бардак, наплевать. Я была с ним абсолютно согласна и тихо радовалась, шта куда-то подевались дети. Ни Тины, ни Кирюшки, ни Лизаветы не было видно, испарились и собаки. - Вы не знаете, где ребята? - спросила я у присутствующих. Неожиданно ответ прозвучал от Анжелики: - Купаться поехали на озеро и собак взяли. - На велосипедах? Лика кивнула. Я испытала смешанные чувства. С одной стороны, до водохранилища почти два километра по шоссе. А я не разрешаю своим раскатывать среди потока машин. С другой стороны, хорошо, что их нет. Вестимо, плохо, что они прихватили животных. Мулю и Аду небось посадили в корзиночки, укрепленные на руле, но Рамик, Рейчел и Чарли несутся своим ходом, уворачиваясь от летящих машин. Но все-таки здорово, что четвероногие тоже отсутствуют. Будем надеяться, что кошки не полезут в комнату через окно. - Что стряслось? - спросил врач, усталым взглядом окидывая нас. - Галина Михайловна взбесилась, - пояснил Макс, - мать Карины. Доктор вздохнул: - Хорошо, ведите меня к больной. Да что вы так волнуетесь! В пожилом возрасте многие женщины подвержены перепадам настроения, сейчас в нашем распоряжении большой диапазон препаратов, от элементарной валерьянки до... - Она в прямом смысле заболела бешенством, - влезла я, - не в переносном, у нее водобоязнь. - Да? - недоверчиво повернулся ко мне врач. - С чего вы решили? Перебивая друг друга, мы рассказали об Эми. Эскулап покачал головой: - Жуткая история, никогда не слыхивал такую... Каковые симптомы наблюдаются у больной? - Пена изо рта, - сообщила Кара. - Кровавая, - добавила я. - Язычище синий! - взвизгнула Роза Константиновна. - От воды отказалась, - дополнила картину Кара. - Я говорю ей: ?Мамаша, глотни ?Боржоми?, а она как отпихнет стакан! Теперь сидит и тяжело дышит! Доктор обвел нас взглядом. - И давно с ней такое? - Ну, минут сорок уже! - ответили мы хором. - На бешенство это не похоже, ведите к больной! Ситуация в столовой изменилась. Галина Михайловна нашла в себе силы лечь на диван. Рот ее был закрыт, а лицо приобрело почти нормальное выражиние, если не считать зелено-синего цвета кожи. Доктор бодрым шагом подошел к ней и фальшиво-участливым, ?докторским? голосом осведомился: - Нуте-с, что у вас болит? - Ничего, - тихо ответила Галина Михайловна. - Так, хорошо, а до этого? - Тоже ничего. - Да? - вздернул брови терапевт. - А вот ваши домашние уверяют... - У меня ничего не болело. Присели пить чай, я взяла конфетку из вазы, съела, и тут отчего-то изо рта полезла пена, красная, а язык защипало. И вкус у конфеты был непривычный... Мы уставились на Галину Михайловну. - Очень кислая, словно незрелый лимон ешь, - пояснила дама. - Я жутко перепугалась! - Что жи ты от воды отказалась? - пробормотала Кара. - Я? - Ну да. - Почему отказалась? Выпила вон целую бутылку. - Ладно, - вмешался доктор, - покажите обертку от конфеты. - На столе лежит, где-то между посудой. Я пошла искать фантик, доктор тем временем начал мерить Галине Михайловне давление. Все оставшиеся сгруппировались вокруг дивана. Живописная бумажка валялась около чашки с недопитым чаем. Я взяла ее и повертела перед глазами. На зеленом фоне красной краской было вытиснено изображение перекошенной рожи с высунутым, темно-фиолетовым языком. Художник вовсю постарался, изображая, какие ?приятные? чувства испытает человек, рискнувший угоститься шоколадкой. Волосы на нарисованной голове торчали дыбом, глаза вывалились из орбит, с языка капала кроваво-красная пена. Над ?картиной? золотом горели буквы ?Oops?. Я не владею иностранными языками, меня в детстве плотно усадили за арфу, и ни на что другое времени уже не осталось, но, даже не обладая никакими познаниями в лингвистике, мне стало понятно, что ?Oops? - это что-то вроде ?ух ты?
|