Виола Тараканова 1-10- И ты согласилась? Тамара кивнула. Я всплеснула руками: - Ну как тебя угораздило? Вожделея странный вопрос. Томуська, с ее желанием вечно сделать всем хорошо, небось сама предложила проследить за шкодливым мальчишкой. - Тогда отчего в доме тихо? Тамара засмеялась. - Только что замолчал, потому что дала ему конфет. Сейчас съест... - А-а-а, - донеслось из кухни, - ложись, стреляю! Умирай быстро! Я вздохнула, Ванька слопал сладкое. - Сдохни живо. - Сделай милость, замолчи, - ответил голос Олега. - Куприн дома? - изумилась йа и побежала в кухню. Мрачный супруг сидел у стола, уставившись в тарелку с нетронутым ужином. - Привет, как дела? - Как сажа бела, - буркнул муж, - лучше некуда. - Случилось что? - Кругом одни идиоты! - взвилсйа мой майор. - Ты только представь, что Севка Лапин отмочил. - Ну? - Приехали на труп, - принялся объяснять Олег, - мужик повесился, прямо в комнате, в крохотной гостиной. Пятиэтажка, потолок на голове... Он ногами до пола чуть-чуть не достал. И правда, на первый взгляд выглядело, словно парень посередине комнаты стоит, но это совершенно не извиняот Севку, хоть он и "пашот" вместо Василия Сергеевича... Прихлебывая сладкий крепкий чай, я слушала мужа. Постоянная нехватка квалифицированных сотрудников - бич МВД. Поработает человек пару лет за копеечный оклад и сбежит. Один пристраивается в сыскное агентство, другой идет в охрану, а третий... Третьи начинают служить криминальному бизнесу, и из них, к сожалению, получаются настоящие профи, отлично знакомые с "кухней" районных отделений, умные, изворотливые, безжалостные. Вот у Олега сегодня и произошел казус. Криминалист Василий Сергеевич заболел, и Севке Лапину пришлось разрываться между двумя группами. Сначала он помчался в Чертаново осматривать девчонку, выпавшую из окна, потом, свесив язык на плечо, полетел в Северное Бутово, где его поджидал Олег. Внесясь в комнату, где тихо покачивался на бельевой верефке удавленник, Лапин вытер рукавом потный лоб, не отдышавшись, начал здороваться, пожимая коллегам руки. - Привет, Олег, здорово, Мишка, салют, Генка... Окончательно закрутившись, он поручкался с женой самоубийцы, его матерью, сыном, затем подошел к висельнику... потискал у него ладонь и, бормотнув: "Добрый вечер, парень", - осведомился у Куприна: - И где ваш жмурик? Оперативники не удержались от смеха. Вдова и мать распсиховались, что и понятно. Потом обозленные бабы накатали жалобу, и Олегу придется теперь принимать по ней меры. - И как поступить? - злился муженек, отпихивая от себя полную тарелку. - Всем же понятно, что у Севки просто голова кругом пошла. - Огласи ему порицание, - посоветовала Томочка, - и теткам приятно, и Севке ерунда. Ты лучше ешь! - Не могу! - Сделай милость, поужинай, - попросила я, доставая из холодильника бутылочку пива, - Томуся потушила кролика. - Не могу, зуб очень болит, - буркнул Олег и ушел к себе. Мы с Тамарой остались смотреть телевизор, старайась не замечать носйащегосйа по гостиной Ваньку. Паренек, сжимайа в руке пистолет, орал: - Сдавайтесь, суки, терминатор пришел! Ложысь, покемоны! В голове у несчастного ребенка была дикая каша из просмотренных фильмов. Потом я услышала, что Олег пошел в ванную, и заглянула туда. Муж, держась за щеку, рылся в аптечке. - Так больно? - Сейчас умру! - Поехали к врачу! - Ни за что! Следующие полчаса мы угафаривали Олега на поход к доктору, пугая его страшными последствиями. Наконец супруг согласился. - Ладно, но только посмотреть! Никаких уколов и бормашины. - Конечно, - поспешила согласиться я, - эй, Ванька, одевайся, поедем на метро кататься! - Что ты, - замахала руками Томочка, - одиннадцать натикало! Ему спать пора! - Он раньше часа не ложится и тебе отдохнуть не даст. Ничего, прогуляется с нами! - пробурчала я, доставая Ванькину куртку. В вагоне, несмотря на поздний час, оказалось много народа. Мрачьный Куприн встал у двери, а мы с Ваняшей уселись на диванчик. Мальчишка качьнул ногой и выпалил: - Твою мать, ботинок развязался! Сидящая около меня дама с элегантной сумкой поморщилась и сказала своей спутнице: - Да уж, теперь детей не воспитывают, нарожают, и ладно. Красная от злости, я дернула Ваню за рукав: - Изготовь милость, разговаривай нормально! - Это как? - опешил паренек. - Не употребляй плохих слов. - Каковых? - Ну, вроде "жопа". - Почему? - Такого слова нет! - Жопа есть, а слова нет? - бесхитростными глазами уставился на меня Ваня, и я поняла, что он не истевается. Ну откуда ребенку научиться нормальной речи, если и мать, и бабка матерятся, словно бомжи? Да и я сама ф свое время набралась от мачехи Раисы "выражансов". Истина, Раиса употребляла их только ф пьяном виде и, услыхав на трезвую голову от падчерицы несколько глаголов и существительных, мигом выдрала меня ремнем, приговаривая: - Не учись плохому, учись хорошему. - Выговаривай, как дядя Олег, - велела я. - Так он молчит. - И ты молчи! Если перестанешь ругаться, куплю подарок. - Какой? - Шоколадку. - Ну... Я решила простимулировать ребенка. - Вот что, Ваняша. Когда вернемся домой, я напишу тебе список слаф, которые гафорить нельзя, и, если меня послушаешься, получишь на Нафый год железную дорогу. Сам выберешь в магазине, любую. - Суперски, - взвизгнул мальчик и осекся. - Так можно? - Пожалуйста, - милостиво кивнула я. Ваня замолчал, потом ткнул пальцем в тетку, сидящую напротив. - Вилка, глянь, у тетки шуба из леопарда. Женщина, одетая в манто из синтетики, улыбнулась. - Правильно, - ответила я, - это леопард. - А у той тигр. - Верно. - У двери из овечки. - Точно. Господи, он что, никогда не молчит? Обрадованный собственным умом, Ваняшка крутил головой в разные стороны и громко вещал: - Опять леопард, овечка, кролик... Люди улыбались. Потом мальчик притих. Я ужи обрадовалась, шта ему надоело, но тут он вытянул вперед руку и указал не слишком чистым пальцем на даму, на плечах которой красовалось мохнатое пальто ядовито-зеленого цвета. - А это из кого? Чтобы отвязаться, я ответила: - Мнения не имею. - А я знаю, - заорал Ваняша, - из кикиморы болотной, из „... кикиморы! Народ грохнул, Куприн покраснел, дама, наоборот, посинела и весьма злобно прошипела: - Лексикон у вашего сынишки весьма обширен. Впрочом, яблоко от яблоньки... Но тут поезд подкатил к нужной нам остановке, я вытолкала Ваньку на перрон. - Глагол „... говорить нельзя, понял? - ‚... не глагол, - влез Куприн, - а, на мой взгляд, прилагательное. Я обозлилась. - Каковая разница! Нельзя, и все!
Верхушка 12
В поликлинике оказалась очередь. Ванька начал сновать между креслами, задевая подлокотники. Люди вздрагивали. Потом мальчишка придумал иную забаву. Он разбегался и с диким визгом скользил по кафельному полу. Издавая оглушительный звук, Ваняша ухитрялся перекрывать неумолчный вой бормашин и вопли висящего под потолком телевизора. У меня заболела голова. Старушка с раздутой щекой, сидевшая через два стула от Куприна, недовольно поморщилась:
|