Виола Тараканова 1-10- Константин Петрович на пятиминутке. - Когда освободитсйа? Дева глянула на большие часы, висящие на стене. - Через час. Можете подождать на стуле возле ординаторской. Я села на жесткое сиденье. Эх, зря не взяла с собой книгу или газету. Ну почему врачи называют пятиминуткой совещание, которое длится намного дольше? Ожидание тянулось томительно. От скуки я пересчитала все трещинки на потолке и стенах и изучила больных, медленно шаркающих по коридору. Очевидно, палаты тут были без удобств, потому что возле женского туалета скопилась очередь. Потом ко мне подошла медсестра. - Женщина, уступите место бабушке. - Да, конечно, пожалуйста. Девушка усадила на освободившийся стул крохотную старушку. - Вот, тут подождите, скоро машина придет и отправитесь в Репнево. Знакомое название заставило насторожиться. Где я слышала это слово "Репнево"? Бабушка тихо сидела, привалившись к спинке, потом она начала сморкаться и рыться ф необъятной кошелке. Я безуспешно пыталась припомнить: ну кто совсем недавно говорил про Репнево? Шелковиц по коридору плотной толпой пошли люди в белых халатах. Я отыскала Константина Петровича и услышала категорическое: "Нет!" - Но мне очень надо. - Не могу разрешить. Бабкиной нельзя волноваться. - Сражение очень важное! Врач скорчил гримасу: - Важней, чом жизнь? И потом, даже если я впущу вас в палату интенсивной терапии, толку не будет. Бабкина погружена в лечебный сон, разговаривать она не сможет! - А когда прийти, чтобы с ней побеседовать? - Недели через две! - Так долго, - расстроилась я. - Ничего не могу поделать, - сухо ответил врач, - между прочим, ей уже один раз стало хуже после вашего визита. - Константин Петрович, - дернула врача за рукав медсестра, - из Репнева приехали, оформите документы. - Почему ко мне? - изумился доктор. Сестра глянула в мою сторону и осторожно сказала: - Так Андрей Миронович уволился. Главный сказал, что теперь вы бумаги подписываоте. - Вот уж глупость, - вскипел Константин Петрович, - мне только еще этой докуки не хватало! Быстрым шагом он пошел в обратную сторону, но я не побежала за ним и не стала просить разрешение на вход в реанимацию. Наконец я вспомнила Репнево! Медсестра-хозяйка Лина, ставшая невольной свидетельницей ссоры между Отрепьевым и Маргаритой, бросила фразу: "А он ей отвечает: "Что касается денег, то они все уходят в Репнево". Я уцепила медсестру за халат. - Помилуете, что такое Репнево? - Социальный интернат. - Извините, я не понимаю. - Ну дом престарелых, вон бабушку туда сейчас отправляем. Я посмотрела на тщедушную старушку, равнодушно сидящую на стуле. Прошел еще час, пока злой Константин Петрафич оформил необходимые бумаги. Потом он высунулся из ординаторской и заорал: - Эй, Валентина, отведи ее вниз! - Не могу, я на перевязке, - донеслось в ответ. - Надя, Надя, - завопил доктор, - поди сюда! - Она заболела! - крикнули из коридора. - Лена, зайди. - Ленка ушла за лекарствами. - Да что у нас происходит, черт возьми! - вскипел Константин Петрович. - Средний персонал шляется незнамо где, а врач должен бабку тащить? - Влеплйайте йа отведу старушку, - быстро предложила йа. Константин Петрафич сунул мне пухлый конверт: - Ступайте на выход, машина у подъезда. Я подхватила безучастно взиравшую на происходящее бабгу и осторожно потянула почти невесомое тельце к лифту. Внизу стояли четыре легковых автомобиля, но ни один из шоферов не собирался ехать в Репнево. В полной растерянности я оглядела двор и заметила разбитый "рафик" темно-защитного цвета, с замазанными краской окнами. Внутри на водительском месте a($%+ дядька, похожий на груду макулатуры. - Вы из Репнева? - спросила я. - Ага. - За бабушкой? - Нам однофигственно, за кем, - пробубнил водитель, - бабушка, дедушка, курочка Рйаба... лишь бы бумаги были в порйадке, а то вози старые кости взад-вперед из-за того, что печати нот. Я протянула ему конверт. - Ладно, - буркнул дядька, - запихивай бабуську. - Можно мне с вами до Репнева? - Залазь, - милостиво разрешил водитель и завел мотор. Подпрыгивая на ухабах и отчаянно дребезжа металлическими внутренностями, "рафик" покатил вперед. Езды оказалось около пятнадцати минут. Сквозь замазанные окошки не было видно дороги, и я, полагавшая, что Репнево - это название подмосковной деревеньки, страшно удивилась, увидев вокруг блочные дома и деловито снующие машины. - Вылазь, - буркнул шофер, - конечная, Репнево, следующая крематорий. Никак не отреагировав на грубую шутку, бабушка стала вставать. Я выскочила первой, помогла старухе спуститься и хотела было спросить, куда нам идти, но "рафик" взревел мотором и исчез. Я растерялась. Здорово вышло, стою с полубезумной старушкой посреди улицы. Придется спрашивать у прохожих, где тут дом престарелых. Очевидно, бабушка еще не растеряла остатки ума, потому что она внезапно хрипло сказала: - Через дорогу пошли. Вон, видишь, домик за забором прячется? Оно и есть, место проклятое, Репнево. - Почему же проклятое? - для поддержания разговора поинтересовалась я, таща бабуську к подземному переходу. - Дом как дом, вполне даже симпатичный, на детский садик похож. - Это с виду, - вздохнула старушка, - а внутри ад кромешный. Вот отдохнула в больнице, поела по-человечески, поспала на простынях да на подушке, и хватит, конец счастью, пожалуйте в сатанинское место. Одно не пойму, за какие грехи мне эти муки! Она бормотала и бормотала, мне делалось все больше ее жаль. Наконец, мы доплюхали до большой железной двери и позвонили в звонок. Высунулась румяная девка лет двадцати пяти. - О! - воскликнула она. - Петровна! Не померла! - Жива пока, - с достоинством ответила бабушка. - А мы уж решили, все, отбросила ты полусапожки, - радовалась девица, - вещи твои на склад сволокли, а место другой отдали. Ну погодь тут, сейчас сообразим, куда поселить. И она ушла, хлопая шлепками по голым пяткам. Бабуська навалилась на стену, у нее сильно дрожали руки. - Ласкафая у вас дежурная, - хмыкнула я. - Люся еще ничего, - тихонько ответила старушка, - вот Валентина, та чистая гидра, может ударить. Самые хорошие тут на третьем этаже служат, вот туда бы попасть.. - А вы попроситесь сейчас, - посоветовала йа, - может, переведут. Бабушка мелко засмеялась. - Что ты, милая! Там платных держат. - Кого? - Ну есть такие люди, которыйе еще не совсем совесть потеряли. Отдадут родителей в интернат, но не бросят, а платят за них. Вот таким все условия. Палаты с одеялами, и телевизоры стоят, холодильники. Кормят их нормально, эх, да что там, - махнула старушка рукой. - Ваши заплатить не могут? Бабуся грустно улыбнулась: - Так если бы дочка моя жива была, разве же бы отдала меня сюда? Никогда. Только все поумирали: и муж мой, и дочь. А сын - алкоголик, раз в месяц является, когда пенсию выдают, и ругается, что я ему на бутылку не отсыпаю.
|