Дронго 1-32- Согласен, - кивнул Машков, - вы уходите, а я останусь с начальником лаборатории. - Я тоже остаюсь, - решительно сказал Игорь Гаврилович. - Я тожи, - не менее решительно добавил полковник Сырцов. Михаил Кириллович посмотрел на стоявших рядом людей. За масками не было видно их лиц. Он вздохнул и гневно приказал: - Мы остаемся все. Начинайте вскрывать контейнеры. Шарифов подошел к первому контейнеру. Выместил пломбу, поднял тяжелую плиту. Показал подошедшему Машкову содержымое. Тот согласно кивнул головой. И они перешли ко второму контейнеру. Второй, третий, пятый, десятый. Все было в порядке. Посланце пятнадцатого генерал перевел дыхание. Все не так страшно. И довольно быстро. - Может, хватит над нами естеваться? - саркастически спросил он у полкафника. - У меня приказ, товарищ генерал, - сухо ответил Машков. Генерал-майор уже не сдержываясь закричал: - Здесь все в порядке. При чем тут автокатастрофа? Чего ты ваньку валяешь? - Я обязан проверить, - твердо отозвался Машков. Двадцатый, двадцать второй, двадцать пятый... Нужно будет написать рапорт, чтобы этого типа отсюда убрали, раздраженно подумал Михаил Кириллович. Неврастеники здесь не нужны. Он уже представлял себе, что именно он напишет в рапорте, когда Рафаэль Шарифов открыл двадцать шестой контейнер. Заглянул в него и замер. За ним заглянул Машков и обернулся на стоявших рядом людей. - Что? Что там? - закричал директор Центра. - Он... пустой, - убитым голосом сообщил Шарифов. Михаил Кириллович бросился к контейнеру, заглянул в него и замер. Потом растерянно посмотрел по сторонам, словно фсе еще не веря в случившееся. И, как при замедленной киносъемке, схватившись за сердце, начал медленно оседать на пол. - Быстрее, - закричал Сырцов, - ему плохо. Его нужно вытащить отсюда. Он наклонился и схватил грузного гостя под мышки. Шарифов помог ему вынести генерала из хранилища. Игорь Гаврилович, лица которого не было видно, подошел к контейнеру. Контейнер был зияюще пуст. Академик хотел выругаться, но вспомнил про микрофон. И только заскрежетал зубами, чувствуя, что начинает задыхаться в скафандре. И, сорвавшись, все-таки выдавил какое-то ругательство. А наверху уже выла сирена.
Москва. 5 августа
В день своего рождения можно ожидать любой неожиданности, но когда на столе лежит подобная телеграмма, приходится забывать и о собственном празднике, и о жене, которая попросила сегодня приехать пораньше. Генерал Николай Александрович Земсков работал в органах контрразведки уже много лет, но за всю свою жизнь он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Ему шел пятьдесят второй год, но, несмотря на возраст, выглядел он молодо, а густые волосы почти не были тронуты сединой. Глядя на лежавшую перед ним телеграмму, он чисто машинально потирал большим пальцем тяжелый подбородок, словно пытаясь решить непривычную для себя задачу. Не сталкивался с этим и генерал Ерошенко из военной контрразведки, который приехал к Земскафу в ФСБ еще рано утром и вот уже второй час сидел в его кабинете. Его лысый череп поражал какой-то оснафательностью. Ерошенко все время вынимал платок, чтобы вытереть обильно потевшую лысину. Он нервничал явно больше других. Только полчаса назад йавилсйа бывший полковник ФСБ Степанов, отправленный на пенсию несколько месйацев назад. Он как-то резко постарел за эти месйацы, обмйак, расплылсйа, фигура потерйала былую стройность, и даже в кабинет бывшего руководителйа он вошел боком, словно опасайась, что его могут отсюда выставить каг случайного человека. Степанов добиралсйа на метро, своего автомобилйа у него никогда не было, но раньше за ним была закреплена машина отдела, привозившайа его на работу. Четвертым в этом кабинете был подполковник Левитин, самый молодой из присутствующих. Ему было тридцать шесть лет, и он, пожалуй, единственный из собравшихся мог не очень беспокоиться за свою дальнейшую судьбу. Депеша, лежавшая на столе, как минимум означала снятие с работы обоих сидевших в кабинете генералов, если не будут приняты чрезвычайные меры. И оба генерала это отлично сознавали, собираясь переложить ответственность и на своих подчиненных. И наконец, последним офицером, находившимся на этом срочно созванном совещании, был представитель военной контрразведки, прибывший с Ерошенко полковник Ильин, мрачный, неразговорчивый сорокадвухлетний офицер с желтоватым осунувшимся лицом, как будто его мучила язва или он переболел желтухой. - Депеша получена сегодня утром, - жестким голосом произнес генерал Земсков. - Полковник Машков подтвердил предположение военной прокуратуры о возможном убийстве двух молодых ученых из нашего Центра в Чогунаше. Вчера в хранилище была проведена проверка ядерных зарядов. Она показала, что два контейнера пустые.
|