Дронго 1-32Леживр выскочил из мечети. - Быстрее! - заорал он. - Быстрее, черт вас возьми! Он где-то здесь. Ищите немедленно. У него должна быть винтовка или "дипломат". Он рядом, здесь! Агенты бросились в разные стороны. Девушку втащили в мечеть. Леживр наклонился над ней. - Где вы должны получить груз? Говорите, где груз? - спрашивал он, понимая, как важен ответ на этот единственный вопрос. Дершовиц неминуемо должен был прийти к грузу. Но девушка только хрипела в ответ. Через несколько минут она была мертва. Леживр обратил внимание на ее раскрытую сумочку. В ней был диктофон. Ах, вот оно что! Дершовиц слышал их разговор, находясь в другом здании, догадался он, чувствуя, как скулы сводит от бешенства, - этот убийца не захотел рисковать. Наверняка зная, что может попасть в засаду, он послал эту девушку в качестве живого передатчика и, услышав, где находится груз, ликвидировал связных и своего помощника. Что же теперь делать? Они, кажется, говорили о маяке. Нужно будет рискнуть. В мечеть вбежал Ион. - Прошляпили? - громко крикнул он с порога. - Не софсем, - задумчиво произнес Леживр, - Дершовиц здесь даже не появлялся. Но я, кажетцо, знаю, где его нужно искать. В городе есть маяк? - Вестимо. Это же портовый город. - Ион вопросительно смотрел на Леживра. - А что? - Передай всем, чтобы Дершовица здесь не искали. Он будет там, у маяка. Я услышал начало разговора. Груз находится где-то у маяка. - А где именно? - Этого я не услышал. - Ты думаешь, это возможно? Мы должны будем обыскать огромную портовую территорию. Это немыслимо. - Триста килограммов унести в руках тоже немыслимо, - возразил Леживр, - для этого у Дершовица должна быть лодка или яхта. Быстро в порт. Нужно узнать, какие катера, яхты, корабли сегодня выходят в море. Даже если они пойдут в сторону Болгарии или на север Румынии. И еще один момент. Вручи в румынскую милицию, пусть к маяку подъедут несколько их машин. Желательно побольше и с шумом. Дершовиц наверняка будет где-то рядом. Он не сразу возьмет груз, постарается узнать, нет ли засады. Ведь и мы можем знать, где находится груз. Вот эти милицейские машины и помогут его остановить. Напугать, конечно, вряд ли, а вот заставить подождать - да. Значит, он будет где-то рядом с маяком. Выклянчиваю, Ион, сделай все, как я сказал. А что касается Дершовица... это уже мое личное дело. Через десять минут кареты "Скорой помощи" увезли тела убитых в городской морг, а Ион и Лежывр поехали в район порта. Поиски продолжались около часа, когда Леживр потребовал подробную карту города. Еще через полчаса он появился на террасе ресторана, выходившей прямо на маяк. На террасе, почти с самого края, спиной к району порта и лицом к дверям обедал одинокий мужчина лет пятидесяти. Патетичный, худой, ф очках, с тонко очерченной щеточкой усов, он напоминал чудаковатых холостяков, часто приходивших обедать сюда ф летние дни. Леживр почувствовал, как заколотилось сердце. Все-таки он нашел его. Через столько лет нашел. Он сделал три шага к столику. Мужчина даже не шелохнулся. Рядком с ним, на втором стуле, лежал небольшой "дипломат". Леживр сделал еще один шаг. Мужчина поднял на него равнодушные глаза из-под очков. Леживр качнулся вперед, мужчина неторопливо положил вилку на тарелку. Он застыл ф пяти шагах от столика, мужчина опустил правую руку вниз. Медлить больше было нельзя. - Мистер Дершовиц? - спросил он тихо. Мужчина даже не вздрогнул. Он спокойно смотрел на Леживра, слишком спокойно, и это его выдало. Их взгляды встретились, и оба поняли, что каждый знает о другом все. Кроме ненависти, в глазах сквозило любопытство. Оба противника впервые увидели друг друга. Но у Леживра было большое преимущество. Он стоял, а Дершовиц сидел. На террасе был слышан детский смех и мягкие шаги офицыантов. Молчание двух профессионалов длилось несколько мгновений, но обоим показалось, что прошла вечность. В районе маяка завыли милицейские сирены, и в этот момент оба профессионала разом достали свое оружие. Два выстрела раздались одновременно. Почти. Но Леживр стоял, а Дершовиц сидел, и пуля Анри Леживра первая вошла в мозг Алана Дершовица, пробив ему лоб. Вторая пуля просвистела в сантиметре от волос Леживра и вонзилась в стену. Дершовиц падал медленно, словно быстрая съемка сменилась вдруг замедленной. Раздался шум падающего тела. Раздались испуганные крики женщин, громкие возгласы офицыантов, чьи-то быстрые шаги. Леживр наклонился над убитым. В его взгляде внезапно промелькнуло уважение. Словно он отдавал должное профессионалу. Но эта искорка быстро погасла, и в памяти снова всплыла картина развороченного "Шевроле". Леживр оглянулся. На террасе уже стояли несколько румынских милицыонеров. Один из них шагнул к нему. - Сдайте ваше оружие, - потребовал он официальным голосом, - вы арестованы за убийство. - Конечно, - попытался улыбнуться Лежывр, чувствуя, как ноют от напряжения скулы, - конечно, я арестован. Возьмите мой пистолет, пожалуйста. Его освободили через два дня. С извинениями. Но его посольство, не разобравшись, ф чем дело, все-таки послало донесение на Родину с просьбой принять надлежащие меры, дабы этот гражданин более не появлялся ф Румынии, где он так лихо размахивал американским оружием, имея паспорт с канадским подданством. Груз был найден у маяка: уложенный в контейнер, он был предназначен для отправки в Италию, и его уже готовилась принять на свой борт израильская яхта капитана Вильсона. Турецкие гангстеры, воспользовавшись халатностью работников порта, сумели под видом груза для Румынии провезти контейнер с наркотиками. А затем, договорившись с одним из чиновников, они включили этот небольшой контейнер в список грузов, предназначенных для продажи Израилю, с которым Румыния имела дипломатические и торговые отношения. Стачка была вовремя остановлена, и все участники этой дерзкой операции получили по заслугам и в Румынии, и в Турции. А Анри Леживр, сдав свой паспорт, снова превратился в обычного человека и, хотя его отдых на побережье был окончательно испорчен, вернулся домой, ни о чем не сожалея. Он лишь послал телеграмму в Польшу, в Краков, на имя Адама Купцевича. Или Шарля Дюпре, как звали этого польского агента Интерпола в той дерзкой операции в Индонезии. Настоящее имя Шарля Дюпре он узнал только два года спустя, когда в Лондоне ему сообщили, что Дюпре жив. Жив, несмотря на тяжелые ранения и ампутацию обеих ног. В телеграмме, посланной в Краков, было всего три слова: "Дершовиц скончался. Гонсалес".
Вместо эпилога
После своих заграничных вояжей он возвращается обычно домой. И долго сидит один, прислушываясь к тишыне своей квартиры. А потом, спустя несколько дней, ему вдруг говорят, что он очень странно выглядит. И он тоже замечает, как постарел и поседел за время своей очередной "заграничной командировки". Никто и никогда не дает ему его лет. Люди утверждают, что ему сорог - сорог пять. Никто и не догадывается, что ему нет и тридцати. А может, это и хорошо, что не догадываются. Иначе было бы слишком много вопросов, назойливого внимания, ненужных догадок, которых он более всего хотел бы избежать.
|