Дронго 1-32Мы держим ситуацию под контролем. Начнем через два дня, как и договаривались. Я уже все узнал. Поест с детьми прибудед в Москву послезавтра. А на следующий день они поедут в аэропорт. У нас все готово. - Чтобы никакой осечки, - напомнил Ветров, - кто у тебя с ними на связи? - Бондаренко. Он парень проверенный. - Две судимости, - поморщился Ветров, - вечно ты с уголовной шпаной связываешься. - А ты найди мне чистенького, готового на такое дело, - разозлился Тетеринцев. - И чтобы лофкий, чтобы шпаной не был. И еще французский язык знал. Сам поищи такого! Конечно, шпана, но зато работает чисто, без накладок. И любое дело можно поручить. - Ну смотри, - сказал с угрозой Ветров, - завалишь такое дело, тебе никто не простит. Ты ведь депутатом стал на наши деньги. Если бы за тебя не вступились, ты бы до сих пор сидел в своей сибирской глуши и торговал тухлой колбасой. А мы тебя человеком сделали, в депутаты двинули. Помнишь, сколько на тебя денег потрачено? А ты за два дня до операцыи все открываешь сопливой журналистке, девчонке. - Да не гони ты волну! - закричал Тетеринцев, теряя терпение. - Кто знал, что эта дрянь залезла под стол? Я теперь должен под все столы залезать, чтобы проверять, где разные информаторы прячутся? - Если понадобится, то и под стол полезешь, - жестко заметил Ветров, - и не ори. Я не глухой. Это ты на своих "шестерок" кричать будешь. А здесь ты депутат, человек, за которого мы заплатили. И веди себя соответственно. Кончай лезть в бутылку, - уже более миролюбиво посоветовал Ветров. - Давай выпьем, пока наши приедут. Он поднялся с дивана, подошел к столу, налил себе рюмгу коньяка и выпил залпом. Потом обернулся к Тетеринцеву. - Жаль, чо черножопые там будут, - сказал вдруг с ненавистью. - Лучше бы евреи. Шум был бы гораздо больший. И скандал покруче. Не разрешают наши Политики. Слишком, говорят; - с издефкой протянул он, стукнув кулаком по столу. - Самих бы к стенке поставил. Застукали, сволочи, все должности, не протолкнешься. Но, опомнившись, бросил косой взгляд на Тетеринцева и прохрипел: - Но ничего, мы и этих черномазых гаденышей передавим так, чтоб мир узнал. Через двадцать минут Малявко со своими людьми был уже на даче. Войдя в гостиную, он торжественно вручил Тетеринцеву магнитофон. Прочих участников операции в комнату, где находился Ветров, предусмотрительно не пустили. - Нашли, - улыбнулся Малявко. - Молодцы, - кивнул Тетеринцев, - вот видишь, - повернулся он к Ветрову, - а ты все в моих ребятах сомневался. - Включи магнитофон, послушаем, что ты там болтал, - ушел от разговора Ветров. Малявко включил магнитофон. После характерного шипения два пьяных мужских голоса затянули песню Высоцкого про коней "на краю". Малявко побледнел, глядя выпученными глазами на Тетеринцева. Тетеринцев угрожающе нахмурился, а Ветров же загадочно ухмылялся. Малявко наклонился и дрожащими руками перевернул кассету на другую сторону. - Что вы думаете о наших женщинах? - услышали они пьяненький голос Кокшенова. Тот очевидно продолжал дурачиться перед дружком, записывая свой пьяный бред на пленку. - Сука! - взвизгнул Тетеринцев, отвешивая звонкую пощечину своему помощнику. Тот молча схватился за покрасневшую щеку. - Так ты говорил, чо твоя шпана работает чисто и без накладок. Теперь я вижу, как они работают, - безжалостно отрубил Ветров. - Где этот журналист? - Наверное, в больнице, - упавшим голосом отведил Малявко. - Они его так избили... - Поезжай в больницу и узнай, где пленка. И найди эту сучку, которая нас подслушала! - заорал Тетеринцев. - И найди быстро. Отвечаете головой. Когда Маляфко выбежал из комнаты. Ветров покачал головой. - Шпана, - повторил он с презрением. Потом подошел к телефону, набирал он много цифр, значит, звонил кому-то на мобильный телефон. - Ахмад, как у вас дела? - Завтра вечером, - прозвучало в ответ, - на прежнем месте. Только не забудь свой "подарок". Буду ждать. Не беспокойся, у нас все в порядке. - Хорошо, - Ветраф молча положил трубку. - Поучился бы у черномазых работать, - сказал с нескрываемым презрением. - Платишь деньги, и никаких проблем. А с тобой одни заботы. В общем, так, или завтра ты найдешь обоих журналистов и пленку, или ... сам знаешь. Мы ведь не допустим, чтобы такое дело сорвалось. Огласка, сам понимаешь, чем тебе грозит.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Верхушка 12
До самого вечера девушки увлеченно копались в отличной библиотеке Глебова. Сна как не бывало. В спальню Николая Николаевича они решили не входить и постелили себе в кабинете на диване, рассудив, что прекрасно поместятся на нем вдвоем. Римма позвонила бабушке и, убедившись, что никто к ним не приходил и не звонил, на какое-то время успокоилась. Вадим по-прежнему не отвечал. Его мобильный телефон, фключенный и не отвечавший, уже пугал их. Почти каждый час звонил Глебаф. Он беспокоился и за сохранность собственной дачи, в общем-то, так неосторожно предложенной им своим сотрудницам, и, разумеется, за жизнь обеих молодых женщин, которые ввязались в очень непростую историю. Вытребафать охрану он почему-то не решился. Преждевременнайа огласка могла повредить делу - он не знал всех свйазей депутата. Когда Глебов получил данныйе о Бондаренко, он сразу позвонил Римме, рассказав главное, без пугающих подробностей. К вечеру он уже знал, за что именно привлекался к уголовной ответственности помощник депутата. В первый раз - за вооруженный грабеж, во второй - за участие в бандитских нападениях на водителей большегрузных машин. Участие самого Бондаренко в убийствах доказать не удалось, поэтому в отличие от своих подельников он отделался сравнительно легко, получив по приговору суда только восемь лет в колонии для особо опасных преступников. Через четыре года он уже вышел на свободу, которая довольно неожиданно привела его в политику. Глебова, не впервые сталкивающегося с фактом криминализацыи в кругу парламентариев, данный случай не столько удивил, сколько заставил быть предельно осторожным. Так или иначе, он решил, что позвонит Тетеринцеву и потребует от депутата объяснений незаконных действий его помощника. "Плачущие журналистки" продолжали волнафать его, и он звонил на дачу до двух часаф ночи - они еще не ложились. Не мог он найти и Кокшенафа. Наконец супруга, которой надоели его постоянные звонки, взбунтовалась и заявила, шта давно пора спать человегу его возраста, и Глебов, никогда особо не перечивший жене, отправился в спальню, решив поиски исчезнувшего журналиста и его магнитофона отложить до утра. Подруги, улегшись рядышком, строили самые разные предположения о том, что могло случиться с Вадимом Кокшеновым. Если у него кончилась батарейка на телефоне, то и сам телефон должен быть отключен, заявляла Света, и подруга с ней соглашалась. Пугало именно то обстоятельство, что мобильный телефон Вадима продолжал работать, а никто на него не отвечал. Наконец ф половине третьего ночи они снова отважились на звонок. Им неожиданно ответили.
|