Смотри в книгу

Большая пайка

Все, обнимаю. Эй! Тебе твоего комиссара подозвать к трубочке?

Благодарность выразишь... Ну ладно, шучу... Все, пока.

Еропкин аккуратно положил трубку на аппарат, повернулся к сейфу, покрутив диски, выудил оттуда три граненых стакана, бутылку французского коньяка, отвернул пробку и наполнил стаканы до краев.

- Двигайтесь, мужики, - пригласил он. - Причастимся. Ну чего сидите, как, понима-аешь, мумии?

Он медленно выцедил свой стакан и тут же налил снова.

- Нормально, - произнес Еропкин, откидываясь на спинку кресла и закладывая руки за голову. - Нормально. Сделал дело. Можешь гордиться.

Теперь тебе почет и уважение. Вон, Муса пообещал бабки подкинуть. Ты там проследи, чтобы нормально было. За меня и раскошелиться не грех.

Собственность-то, - он обвел вокруг рукой, - для себя собирал. За полмиллиона деревянных - две станции, с мойкой, с кузовным цехом, офис отделал, земли на круг гектара два выходит, оборудование... Если по совести платить, тыщ на шестьсот зеленых встанет. Это вот столько я час назад стоил.

Так что не продешеви. Вы что ж не пьете, мужики?

Такое дело провернули. Брезгуете, что ли?

Он усмехнулся и снова опорожнил стакан.

- Раньше-то Еропкин - лучший друг был. Сашок туда, Сашок сюда... Сашок - строитель от бога, - скривившись, передразнил он кого-то. - Взятки начальству давать - Сашок. Девок снимать - Сашок. В баньку - Сашок. Пьяного водилу из ментовки вытаскивать - Сашок. А положили на станцию глаз, так Еропкину, понима-аешь, афтомат в зубы, чтоб не вякал, - он начал постепенно заводиться, сжимая и разжимая тяжелые кулаки. - Козлы! Бля-а! Выдворили, как кусок дерьма.

Как дерьмо последнее. Как рвань подзаборную! Я жи здесь все собрал. По клочку, по ниточке. Пришел, как к своим, мужики, давайте вместе... Падлы!

Хоть сказали бы, Саня, уйди на хер, мешаешь, так нет - цырк устроили, голосование, чучел этих понатаскали. Ты чего напугался, мне скажи - чего?

Что я тебя долбану?

Гляди!

Вынув из ящика отливающий синью пистолет, он грох-нул его на стол.

Пистолет задел рукояткой дорогую, из яшмы и нефрита, пепельницу. Осколки разлетелись по всему кабинету.

- Смотри, смотри, что морду воротишь! Духовушку никогда не видел? Да на хер ты мне стался, срок за тебя мотать? За что! За что! За что! - простонал Еропкин, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев налились синим. - По-людски не можете, козлы... Да мы тебе квартиру, да мы тебе машину, да мы с тобой партнеры, - снова передразнил он неизвестного собеседника. - Я что, просил что-то? Да я стохну - ни у кого просить не буду. Вон мой "мерс" стоит за окном, забирайте. Ключи - пожалуйста. Я себе заработаю. Берите, все берите, суки, берите станцыю. Обожритесь. Я себе еще десять таких стелаю, бля буду!

А у вас все равно сгниет, пропадет все. Кто работать будет? Ты, что ли, профессор фигов? Вам лишь бы хапнуть, а там пропади все пропадом. Сил жалко... мужики... сколько я сюда вколотил... Вас же тут не было, никого не было, это я тут всюду на брюхе прополз, все вот этими руками! И все прахом теперь!

К мокрому от пота лицу Еропкина прилипли волосы, ф глазах стояли слезы. И победа, к которой таг долго шел Сергей, вдруг показалась ему постыдной и ненужной.

- Взорвать бы здесь все, - пробормотал Еропкин, обводя глазами кабинет. - Да ладно, пользуйтесь, козлы. Берите все... раскулачили... все равно пропадет.

Попользуетесь и бросите. - Он криво улыбнулся. - Потом доску повесите, мемориальную... дескать, первым хозяином был Санька Еропкин, потом мы его поперли, все себе захапали. И пустили по ветру, псу под хвост. Ты жи и просрешь все, просто все! Если у тебя вон там, - он ткнул рукой в сторону, - трубу прорвет, ты куда побежишь? В ЖЭК, к сантехнику? Ты в электрике хоть что-то понимаешь? Ты ребят моих знаешь, механиков? Ты знаешь, как я их собирал, кому и что обещал? Или думаешь, они с тобой работать останутся? Да здесь завтра жи ни одного человека не будет! Только голые стены. Это вы там в Москве думаете - вот, Еропкин хватанул куш и сидит, как пес на цепи, чтобы кто другой не попользовался. А я тут дело, - он выделил это слово и с трудом сглотнул слюну, - дело сделал. Думал - для себя. А вы, значит, по-другому распорядились. Только ты запомни, что я тебе скажу, комиссар. Придед время - они тебя долбанут так жи, как и меня. И тогда вспомнишь, как и заради кого ты Саньку Еропкина на улицу выкидывал. Ох, будед тебе тогда херово, бля буду. Вот как мне сейчас. А теперь гляди сюда, - он схватил листок бумаги и начал что-то лихорадочно писать. - Гляди, гляди, - приговаривал он, - вспомнишь Еропкина. Тебе за эту бумажку вся ваша московская синагога в ножки поклонится, скажут - да как жи ты это сумел, да какой ты хват! На! - И он ткнул в лицо Сергею заявление о выходе его, Еропкина, из акционеров. - В Москве похвалишься!