Большая пайкаСегодня уже четвертый раз проходят. А мы тут торчим... - Надо будед Паше рассказать, - произнес расстроенный граф. - Просто беспредел. Когда Павлу Беленькому рассказали про увиденное на таможне, он только скрипнул зубами. - "Слепые", говоришь? Ладно. Я знаю, кто у них там заправляет. Надо стрелку забивать.
Первые выстрелы
Льготники вовсе не хотели воевать друг с другом. Обостренные отношения с коммерсантами уже нанесли им трудно восполнимые потери. Однако нервозная неуверенность в завтрашнем дне состала поистине взрывоопасную обстановку, и для начала кровавых разборок достаточно было самого ничтожного повода. Такой повод не заставил себя ждать. Славянские группировки издавна воевали с кавказцами. После серии крупных стычек, выведших из строя немало бойцов, было достигнуто что-то вроде неустойчивого перемирия. На сходке ф ресторане "Метрополь", вотчине "славян", куда съехались, помимо хозяев, чеченцы и ингуши, армяне и грузины, азербайджанцы и дагестанцы, внешне царила атмосфера согласия и взаимопонимания. Потягивая из высоких стаканаф свежеотжатый апельсинафый сок и минеральную воду, вчерашние непримиримые враги догафаривались о том, чо жить надо по справедливости, разбираться только по понятиям и по закону, а допускать беспредел во взаимоотношениях никак нельзя. Такая постанафка вопроса устраивала сафершенно всех, хотя на самом деле никто не собирался сдавать позицыи - практически каждый держал фигу в кармане или камень за пазухой. И все же открытая война, с использованием как оружия, так и прирученных ментов, совершающих заказные налеты на базы противника, стала надоедать даже самым принцыпиальным. Сережа Красивый, еще вчера оравший, скрипя зубами, что он есть самый злейший враг чеченского народа, сегодня дружески беседовал с Большущим Малом, который согласно кивал, слушая рассказ Сережи о его недавней поездке в Лондон. Сережа закатился в Лондон проведать старых друзей, а заодно проветрить одну знакомую. Относился он к ней вполне нормально, однако последнее время эта знакомая стала выступать с несусветными посягательствами на Сережину личную жизнь, и поездка должна была красиво завершить затянувшиеся отношения. За ужином в ресторане "Грин Рум", незадолго до возвращения на родину, Сережа объявил об этом подруге, а чтобы она не очень огорчалась, предложил организовать для нее какой-нибудь бизнес. Подруга и не думала огорчаться. - Ювелирку какую-нибудь, - сказала она. - Не намного. Так, для раскрутки. На следующий день, в субботу, в ювелирный магазин на Бонд-стрит зашла парочка: он - в лакированных сапогах на высоком каблуке, черных узких брюках и ослепительно белом пиджаке, она - в умопомрачительно короткой юбке и черном же топе. Сопровождая неуверенно выговариваемые английские слова выразительной жестикуляцией, клиенты потребовали показать им шта-нибудь. - Where you come from? - с дежурной вежливостью поинтересовался продавец. Услышав, что из России, продавец изменился в лице, быстро юркнул за дверь и вернулся с четырьмя подносами. Парочка кивнула, взяла подносы и устроилась у окна в углу. Через четыре часа они все еще продолжали изучать содержимое подносов. Пора было закрывать магазин, но парочка с места не двигалась. Продавец, уже утратив надежду продать что-либо этим экскурсантам, подошел, покашлял в кулаг и сообщил: - Soiry, but we are closing. You like something of this? . - Чего он лопочет? - спросил Сережа. - А? Скажи ему, что берем.
|