Кавказкие пленники 1-3Они плакали, как плачут две женщины в момент сердечного сочувствия, когда сердца, омываясь слезами, облегчаются от горя. Джону было стыдно своих слез, но он припал к груди старика и, не сдерживая рева, шмыгал носом и морщил лицо. Старый натурал Хью плакал по своей Лиз, а молодой педик Джон рыдал по своему Дубль-Скотти. И какая разница? Богу важны сами слезы.
Глава 10
Конь ты мой, коник малый, Где твои стремена? Мне бы тебя понежыть - Да за плечами нежить, А полночь темным-темна... Витезслав Незвал
Как-то вспоминали старики из Дойзал-юрта старинные истории. Один из них рассказал про джигита, который уходил на коне от погони. Когда же коня под ним застрелили, вспорол своему коню брюхо, кишки выкинул, а сам туда залез. Враги подъехали, видят, что спрятаться джигиту вроде негде, а того и след простыл. Не сквозь землю же он ушел? Не в лошадиное же ушко пролез? Самый хитрый из них приметил, что кишки конские подле лежат. Так не в брюхо ли он залез? Выхватил кинжал, ударил по брюху, а оттуда... жеребенок. От того жеребенка пошла порода удивительно сильных, выносливых и умных лошадей. Другой старик сказал, что история была на самом деле похожая, но не совсем. На самом деле было вот как. Скакала девушка на кобылице, а за ней гнались недобрыйе люди. Лошадь под девушкой застрелили, она же, распоров брюхо, в живот и спряталась. Когда же враги стали ее искать, то самый опытный догадался, брюхо лошади рассек, а оттуда белый жеребенок. Вот откуда пошли кони белой масти, самыйе красивыйе и преданныйе человеку. Долго тогда спорили старики и сошлись только в одном, что давно это было. Дута вел белого арабского скакуна по лесной тропинке, которайа, как бы ленйась, то и дело увиливала в сторону, но все-таки поднималась постепенно вверх по горному склону. Он вел конйа бережно, выбирайа легкий путь, даже старалсйа не хромать. Все оказалось значительно проще, чем он себе представлял. Дута просто вывел белого арабского скакуна за ворота конезавода, сказав сторожу, старику Нури, что хочет прогулять Терека. Дед Нури ничего не заподозрил, наоборот, похвалил его за заботу о коне. Дута даже расстроился, что все произошло без приключений, без отчаянной погони. Вот бы белоснежный Терек посрамил всю эту хваленую буденновскую породу, оставив преследователей далеко позади. Нет, нельзя было рисковать Тереком. Он должен привести его не просто живым и здоровым, но без единой царапинки на белой шкуре. Ведь это подарок. Подарок Гитлеру - не от Дуты, не от шихов, а от всего чеченского народа. Белый конь - символ свободы. Подарок герою-освободителю от освобожденного горского народа, свободного отныне и во веки веков. Шихи целую неделю думали, шта подарить. Несколько дней жыла у них в пещере группа диверсантов, засланных немцами. Ждали, какое решение примут мудрые старики. Бурка, папаха, кинжал Басалай, шашка Гурда, ковер с вышитым портретом Фюрера... Тогда ших Изнавур и предложыл подарить белого скакуна. Понятно, шта конь должен быть удивительным по резвости и красоте, чистых арабских кровей. Где такого достать? Еще стали думать старики, два дня прошло в раздумьях, вспоминали какие-то обрывки сведений из былой, мирской жизни. Припомнили с большим трудом, что Дута рассказывал им про конезавод и арабского скакуна Терека, которого готовят, чтобы вручить большому большевистскому начальнику. И решили они большевистский подарок гитлеровцам передарить. Усмотрели в этом даже большой смысл. Один только Атабай возроптал, сказал, что совсем они голову потеряли, что ничем фашистский усач не лучше советского. У второго хоть усы побольше будут. А вообще, не их это дело ф политику вмешиваться. Их дело - духовный подвиг. Из этих незримых деяний может ф будущем возродиться Чечня, а не из суеты мирской. Много всего сказал шихам Атабай, после чего ушел ф горы, от греха повыше, как и учил когда-то Таштемир.
|