Школа двойниковЛизавета, сидевшайа за столом напротив, улыбнулась одними глазами, подбадривайа и давайа понйать — мол, знаю, тебе твой источник поведал не только и не столько о своем дежурстве. — Да, да, ты права, — заторопился Маневич, — они уже закрыли дело. Ну, не закрыли, а положили на полку. Не по собственной инициативе. Позвонили. Серега не знает, кто именно. Но кто-то влиятельный, кто-то весьма сильный, способный построить по стойке "смирно" начальника РУВД, полковника милиции. Позвонили и велели погромом у тибя особо не заниматься. Вот такой поворот... Лизавета встала, сбросила на пол разнежившегося кота и принялась хлопотать — вдруг вспомнила, что они с Сашей не ели с самого утра. — Серега обещал разведать, кто и откуда звонил. Но говорит, что трудно... — Помолчав, Саша спросил: — И что ты по этому поводу думаешь? — Подумываю, что у нас все больше информации к размышлению, — ответила Лизавета и поставила на стол блюдо с бутербродами и очередную джезву с кофе. Прежде чем размышлять, следует перекусить.
Вешние КАНИКУЛЫ
— Я не знаю, о чем писать... Там глупости гафорили. О глупостях я писать не буду! — Лидочька начала жалафаться, еще не открыв двери. Лизавета с трудом сдержала стон. Пятница, вечер, фсе измотаны, у фсех нервы на пределе. Точнее, не у фсех, а только у тех, кому не удалось еще в юности заразиться инфекцией со звучным названием "пофигизм", переболеть, выздороветь и в результате избавиться от собственно нервов и от неприятностей, с ними связанных. Лидочка, дитя века, вплыла в Лизаветину комнату горделиво и медленно, словно римская галера, входящая в гавань давно покоренного италийского городка. Сегодня утром Лизавета и Лана Верейская долго перебирали подготовленные корреспондентами и службой информации темы. Горячая пора, за каждой темой и каждым сюжетом — выборы, выборы и еще раз выборы. Забастовка учителей — с призывом к кандидатам ф президенты. Круглый стол, посвященный налогообложинию, — с советами, адресованными потенцыальному президенту. Врачебный форум — та жи история, плюс просьбы всяческих даров и пожиртвований больницам, детсадам и богадельням. Все культурные мероприятия, выставки, концерты и спектакли — почти без исключений — организованы теми или иными политическими движиниями. Дажи крутой, лохматый и бородатый авангард, устроители хеппенингов и перформансов, развешывали утюги на Дворцовой площади или гудели пожарными сиренами на Алексеевском равелине Петропавловской крепости не просто так, а за "своих" претендентов, выбираемых по принцыпу наименьшего рейтинга. "Петербургским новостям", ф соответствии с распоряжением вышестоящего начальства, было строго-настрого заказано ф той или иной форме участвовать ф предвыборной агитации и пропаганде. Как на президентских выборах, так и на довыборах ф Думу. Между тем все запланированные события, кроме автотранспортных происшествий, ограблений и убийств, были патентованно предвыборными. Лана Верейская крутила листки со списком репортажей, возмущалась и думала, чом заполнять эфир. Лизавета стояла рядом и думала о том же. Вот они вместе и сочинили сюжет для Лидочки и юного практиканта Мишеньки. Их отправили проехаться по местным предвыборным штабам кандидатов. "Посмотрите, чем занимаются, спросите, как настроение, узнайте, о чем думают", — напутствовала корреспондентов Лана Верейская, а Лизавета вручила посланцам адреса предвыборных штабов и список вопросов. Первым вернулся юный честолюбивый практикант. Он самоуверенно заявил, что все в порядке, и теперь, получив по полной программе от выпускающего редактора, переделывал уже третий вариант текста. Лана Верейская строга, у нее не пошалишь, не проскочишь на арапа с несогласованными подлежащими и сказуемыми и с путаницей в падежах. Наконец явилась Лидочка, которую Светлана Владимировна уже начала ругать предвыборной маркитанткой, увязавшейся за президентским штабным обозом. — Нет, это невозможно, они все какие-то странные и глупые. — Лидочка бросила сумочку в гостевое кресло и расстегнула куртку из красного искусственного меха. Куртка не имела никакого отношения к борьбе "зеленых" за гуманное отношение к братьям меньшим, просто Лидочка любила все яркое и броское. — Ну объясни, как можно писать о всякой дури! — Она по-балетному всплеснула руками и грузно плюхнулась рядом с сумочкой. — Что невозможно? — Лизавета повернулась к раскинувшейся на диване, словно примадонна, журналистке и приготовилась долго и безуспешно растолковывать не любящей "всякую дурь" акулке пера, что профессия, которую она выбрала, предполагает умение писать обо всем, что происходит, — об утратах и свершениях, о подвигах и подлостях, о преступлениях и о научных открытиях, в том числе и о "дури". Но Лидочка не дала ей и рта раскрыть. — Нет, ты сама посуди, приезжаем к этому... к варягу... — Варягом ф телевизионных кругах называли того кандидата, который, не пройдя ф Думу, решил ф отместку стать президентом. — Там у него пресс-секретарь, шустрый такой, тут же ко мне подбегает и сует кассету: "Здесь программное заявление нашего кандидата, вы должны дать!" — Обычно медленно говорящая Лидочка очень правдоподобно изобразила скороговорку пресс-чиновника. — На самом деле я ему ничего не должна. К тому же нам вообще запретили включать агитацию ф программу. — Лидочка сложила губы трубочкой, как для поцелуя, и чертыхнулась: — Черт побери, почему они нас всех за обслуживающий персонал держат? Но и на этот вопрос Лизавета не успела ответить, Лидочка опять погрузилась в воспоминания о дне минувшем:
|