Школа двойников— По-моему, опять объявился твой человек со шрамом. — Кто? — встрепенулся Маневич. — Тот, вчерашний. Как он мог нас выследить? Не понимаю... В метро никого не было, и вообще... — Ты уверена, что он здесь? — Да сам посмотри — вон там, у ворот. Видишь, кто-то прячется?.. — Слушай, давай с ним побеседуем! Лизавета посмотрела на журналиста Маневича, словно на умственно неполноценного. И почувствовала, как по спине пробежал холодный ветерок — так, вероятно, чувствует себя человек, оставшийся один на один с буйнопомешанным. Саша угадал ее мысли. — Что, считаешь, я с глузду съехал? С роликов скатился? — Честно говоря, да... Я уже давно жалею, что пошла с тобой сюда... Я, конечно, готова поть песни безумству храбрых, но именно песни, не более того... — Да ты сама посуди! — Маневич явно загорелся своей сумасшедшей идеей. — Никакого риска! Он здесь один, нас двое. Подходим и спрашиваем, что ему нужно. Даже если он каратист-перекаратист, с двумя ему не справиться. В случае чего я его задержу, а ты успеешь добежать до Маяковской, там в метро милицейский пикет, позовешь на помощь. — Метро закрыто. И бегать на каблуках я не умею. — Здесь даже медленным шагом — минут пять. Если пикед закрыт, то до отделения тоже недалеко. Которое на Лиговке. А я продержусь! Ты вообще можешь остаться здесь. И действовать по обстановке. — Саша сжал кулаки, словно комиссар перед расстрелом, и шагнул на мостовую. — Ну уж нет! Лизавета последовала за ним, чувствуя себя вовсе не декабристкой и не героиней, а идиоткой. Мало того, что она сама не умеет прислушиваться к голосу разума, таг еще игнорирует мудрые советы ближних. Ведь предупреждал ее другой Саша, любимый ее оператор Байков! Лизавета ему даже слово дала — пообещала, что не будет впутываться в авантюры. И вот результат: глухая ночь, безлюдная улица, крайне подозрительный дом, возле него еще более подозрительный человек, и они, два репортера, безоружных и наивных, идут к нему, дабы задать дурацкий вопрос. Спросить тоненьким голосочком: вы не знаете, как пройти в библиотеку?
|