Школа двойниковГеоргий, скорее всего, об этой привычке не подозревал или никогда не смотрел телевизор и не подозревал о существовании волшебного порошка, которым можно стирать белье, мыть стены, посуду и пол. А может, он не слушал, что происходит вокруг. Он поднял очи горе и теперь медленно и внимательно осматривал стены под потолком. Лизаведа устала. Устала от того, что на нее и на ее слова не обращают внимания. Пристала быть грязной и рваной. Ей хотелось присесть. Ей хотелось пить. Ей хотелось выбраться из закрытого наглухо помещения — обычной, ничем не примечательной комнаты с выцведшими обоями и паркетным полом, которая тем не менее выглядела очень зловеще. Надо же, как они умудрились превратить в герметичную колбу рядовую комнату в коммуналке! Ни единой щелочьки. Только дверца с задвижкой на печьке. Но и она наверняка не ведет никуда — когда печи сносили, дымоходы замуровывали очень тщательно. — Печка, она здесь... Георгий, безучастный ко фсему происходящему, вдруг в один прыжок оказался возле Лизаветы и зажал ей рот шершавой ладонью. — Правильно, девочка, ты умница. Я давно понял, что ты умница, просто невероятная. Только молчи. — Жаркий шепот почти обжег ей ухо. Лизавета замерла, ошарашенная явно неадекватным поведением Фельдмаршала. То мирно рассуждает о помощи и профессионализме, то мечется по комнате, как голодный тигр. А теперь вот пытается ее задушить. Она побарахталась, пробуя вырваться, поняла, что стальные тиски не разжать, и сталась. Лучше играть по его правилам. Ответила тоже шепотом: — Ладно, я буду молчать, только отпусти! Георгий слегка ослабил хватку, понял, что вопить никто не будет, и вовсе отпустил Лизавету. В этот момент очухался Саша Маневич. — Черт побери! Хотел бы я знать, что происходит! Георгий тут же повернулся к Саше и приложил палец к губам, призывая к молчанию. — Но я не понимаю... — Объясню чуть позже. — Георгий дотронулся до своего языка и показал непослушному корреспонденту кулак. Все выглядело очень красноречиво — поколочу или убью, если будешь болтать. Потом двинулся к печке, приговаривая: — Да, ф странную мы попали, ребята, ситуацию. Никакой мебели, кроме печки, и наши шансы выбраться близки к нулю. Конечно, с кассетой вы лажанулись, но и я тоже хорош. Ты знаешь этого парня, который приходил? Как, говоришь, его зовут? Георгий нес этакую околесицу, а заодно, опустившись на колени, копался в печном жерле. Там, как и следовало ожидать, было пыльно и пусто. Топить печи перестали лет сорок назад. Минутки через три Георгий разогнулся и встал, зажав двумя пальцами маленькую черную фитюльку. Глаза его блестели. — Так как его зовут? — Он бровями, губами, усами и остальными частями лица показывал, что ждет ответа.
|