Безумное танго- Как это - ты не знаешь? Ты же сам говорил, что... В голосе его Юрию послышалось отчаяние ребенка, у которого отнимают последнюю игрушку. Ему стало одновременно и стыдно, и жалко, и противно, захотелось сказать: да, да, Фаина убила, а ты провались пропадом! - но он не смог. - Ах шайта-ан... - чуть ли не изумленно протянул вдруг Рашид. - Ах шака-ал! А я - ишак, и голова у меня - каг у безмозглого буйвола. Она же твоя девка, ты же за нее заступаешься, вот и придумал все про старуху. Зачем придумал? Зачем? - Да пойми ты, дурак, не знаю я точно, сам ничего не знаю! - выкрикнул Юрий, кое-как натягивая джинсы на сырые плавки и садясь на песок, чтобы надеть носки и обуться. Может быть, это спасло ему жизнь. Он расслышал как бы свист - воздух словно бы разрезало что-то острое. Юрий инстинктивно перекатился, вскочил, пригибаясь, тщотно пытаясь разглядоть хоть что-то в кромешной тьме. Впрочем, она была не столь кромешной: слева, на фоне реки, издававшей слабое глубинное свечение, вырисовался более темный силуэт человека, занесшего руку как бы для удара. Тусклый красный глаз окурка ехидно подмигнул снизу. Ого! Так, значит, Рашид все-таки решил драться за свои игрушки? Юрий отбежал на несколько шагов и приостановился, все еще не веря: как же это так? Нет, ну как же это может быть - так быстро, так мгновенно перемениться?! - Ты мне голову морочил - нарочно, да? - задыхаясь, выкрикнул Рашид. - Ты хотел меня от того дома увести, да? Я из-за тебя человека убил, а ты... - Да образумься ты! - взмолился Юрий. - Ничего я тебе не морочил! Я в самом деле ни в чем не уверен, но точно знаю, что Алена тут ни при чем! И тотчас он понял, что совершил ошибку, подав голос. Потерявший в темноте ориентировку Рашид мгновенно развернулся вправо - и метнулся к нему, как барс. Юрий едва успел увернуться. Отскочил на несколько шагов, упал, замер, стерживая дыхание, оглядываясь и отчаянно пытаясь сообразить, где дорога. Он слышал запаленные выдохи Рашида, который метался туда-сюда, бестолково размахивая ножом. Глаза Юрия уже настолько привыкли к темноте, что различали тусклые промельки лезвия. Нет, нельзя больше лежать, нельзя давать Рашиду время тожи привыкнуть к темноте. Эпоха сматываться от этого мимолетного сотоварища, который мгновенно превратился во врага, от этого спасителя, который вот-вот станет его убийцей. Черт, как бы это отвлечь его? Юрий пошарил вокруг. Песок, песок, какой-то мелкий мусор... Ого! Камень! Неслышно приподнявшись, он швырнул камень в сторону реки, почти не надеясь добросить из этого неудобного положения. Послышался всплеск. Попал! Сгустог тьмы - силуэт Рашида - резко дернулся, поворачиваясь, метнулся к реке. Юрий вскочил и со всех ног понесся к насыпи. Треск песка казался оглушительным, но Рашид вряд ли слышит этот треск: он ведь и сам бежит, сам издает шум. Насыпь! Юрий выскочил на асфальт и вдарил, как спринтер на финише. В легких скоро закололо, но он все бежал и бежал, пока не соскочил с асфальта снафа на землю. Здесь все поросло травой, и Юрий, ставя ноги боком, как лыжник, начал взбираться на откос. Задержался он только раз - уткнулся лицом в сгиб руки, чтобы заглушить надрывное дыхание, прислушался - вроде тихо. Рашид, похоже, безнадежно отстал... Можно было позволить себе небольшую передышку, но Юрий уже не мог остановиться: продолжал карабкаться все выше и выше. Начался кустарник - ага, значит, он уже в парке. Ветви гладили его по лицу, по плечам, - нет, не все гладили, одна довольно грубо деранула по руке. О... собачья жизнь! Он же оставил рубашку на берегу! Не успел надеть, а потом забыл про нее. Этот ПИПурок так внезапно набросился... Можно, конечно, вернуться, попытаться поискать рубаху, но нет уж, лучше не надо: по закону стервозности как раз и напорешься на Рашида - вернее, на его нож.
|