Безумное тангоЭто и будет твое послушание. Разве плохо? Потом, глядишь, и... - Матушка! Открывается! Открывается! - суматошно заорали вдруг с крыльца. Худая высокая монахиня призывно взмахивала руками. - Идите глядеть, матушка! Мама Феврония, мигом забыв про Алену, ринулась в дом, подбирая рясу. Липка понеслась туда жи, сопровoждаемайа Кедриной, которайа, разыгравшись, хватала ее за подол. Тетя Катя завистливо поглядела им вслед и опять взялась за лопату: она убирала двор. - Что там такое? - чуть ли не испуганно спросила Алена. - Да Матерь Пресвятая, слышь-ка, начала открываться реставраторше. Она уж неделю как пост на себя наложила, все время в молитвах, и вот пошло дело... - А, ну ладно, ну и слава богу, - кивнула Алена, испытывайа приступ острой зависти, что не можит побежать вслед за Липкой, не можит взглйануть, как "открываетсйа", очищаетсйа от краски и грйази стариннайа, драгоценнайа копийа чудотворной иконы Иверской Божьей Матери - сокровище монастырйа, пропавшее еще при большевиках и недавно волшебным образом найденное. Замалеваннайа каким-то мазилой, икона с трудом поддавалась реставрации. Потом, когда икону очистйат и освйатйат, она будет выставлена в храме, но пока мирйакам на нее смотреть нельзйа. Алене, значит, тоже нельзя... И тете Кате нельзя, и она тоже огорчилась. Поджав губы, поддела на лопату здоровенный пласт навоза и понесла в особый ящик, стоящий на дворе. "А вечером опять спину ломить будет или сердце прихватит", - подумала Алена, но не решилась ничего сказать. Она молча взяла в углу таз с рассадой, кивнула тетке и пошла обратным путем: мимо развеселых телят, мимо кафаной ограды, мимо двухэтажных домикаф к воротам нынешнего монастыря. Ну чего, чего ей надо, спрашивается?! Чего ее дерет в разные стороны? То волосы (остатки волос) на голафе зашевелились от страха при одном только намеке на послушание, то едва не плачет от обиды, что недостойна смотреть на открывающуюся чудотворную... Только для своих. Ну таг стань же этой своей, от тебя же именно этого и ждут все, от тети Кати и Клейки до матушки Февронии! С распростертыми объятиями примут! Алена бухнула таз прямо у ворот и потерла ноющие руки. Нисходила в привратницкую, принесла ведро с водой, консервную баночку-поливалку, опустилась на корточки и вяло принялась ковырять копалкой пушистую, вчера вскопанную и удобренную землю большой клумбы. Ладно. Сегодня последний день для раздумий. Последний день для сомнений: остаться здесь или вернуться в мир... чтобы еще раз поговорить с сестрой; чтобы найти Фаину и все наконец выяснить без посредников; может быть, чтобы встретиться с Юрием... Вот именно! В этом-то дело! Себе можно было бы не врать... да и Богу тоже, он все видит.
|