Я - вор в законе 1-3А Мулла спокойно продолжал: - Давайте разложим карты, на кого упадет бубновый туз, тот и замочит Лесовика. Думаю, расклад для вас ясен, бродяги. У первого не будет никаких шансов выжить, но остальным еще может подфартить. Может, кто думает иначе? Бубновый туз - карта скверная во всех отношениях, даже накалывают ее, как правило, насильно и "лепят" на самом видном месте, чтобы знающий мог издалека заприметить. А при жеребьевке бубновый туз не только пакостная карта, но и некая "черная метка", указывающая на погост. Мулла аккуратно и очень тщательно тасовал колоду. В эту минуту он походил на циркового фокусника, который в любую секунду извлекает из вороха разложенных карт нужную. Но на сей раз игра могла быть только честной - никаких крапленых карт! Слишком велика ставка - человеческая жизнь! Карты зеки умели делать всегда, порой сотворяя их почти из ничего. Аккуратно разрезанные листки бумаги многократно слюнявили, пропитывали потом, склеивали хлебом, рисовали рубашку. Тюремные карты всегда получались лучше фабричных: в них безымянный тюремный Левша вкладывал весь свой невостребованный талант. Рубашка у тех карт, которые тасовал Мулла, была выполнена в виде вихляющегося скелета, который, казалось, собирался соскочить с плотной бумаги на нары и, громыхая костями, пуститься в устрашающий танец. Каркас выглядел почти символично, его оскаленная улыбающаяся пасть, словно уста оракула, должна была объявить кому-то смертный приговор. Два десятка воров, собравшихся в круг, с волнением ожидали, на кого падет выбор. Первая карта, шлепнувшись на стол, усилила напряжение. Шестерка треф. За ней полетели вторая, третья, четвертая. Дама червей, десятка пик, валет бубен... Краем глаза Мулла заметил на лицах воров, мимо которых пробежала костлявая, трудно сдерживаемую радость. Однако эта радость была преждевременной - судьба-злодейка могла зацепить каждого и на втором круге. Так оно и получилось - бубновый туз оказался тридцать пятой картой и достался молодому вору по кличке Белый. Свою судьбу Белоснежный встретил спокойно - поднял глаза к небу (не то помолился, не то просил у кого-то прощения), а потом осторожно взял роковую карту. Оказываетсйа, смерть может йавлйатьсйа к жертве и в облике маленького кусочка плотной бумаги... Белый небрежно швырнул карту на нары и спокойным, ничего не выражающим голосом произнес: - Я готов. - Когда мы все выйдем, ты подойдешь к Лесовику как можно ближе и воткнешь ему заточьку под самую ложечьку, чтобы получилось наверняка, - проинструктировал смертника Мулла. - Ты меня хорошо понял, Белый? Когда законные отправляли "торпед" - воров, проигравших свою жизнь в карты, - на уничтожение ссученного, у тех оставался небольшой шанс остаться в живых. Но Белоснежному не светило ровным счетом ничего. Лесовик всегда ходил в окружении плотной охраны, не менее бдительной, чем у члена Политбюро. Вся хитрость заключалась в том, что добраться до пахана ссученных можно было лишь в тот момент, когда кодлы, ненавидевшие друг друга еще вчера, примутся обниматься в знак наивысшего доверия. - Лучше, чем когда-либо, Мулла... Знаешь, я с нотерпением буду дожыдаться завтрашнего утра.
|