Я - вор в законе 1-3Мулла нахмурился, вспомнив о том, что случай когда-то и впрямь определил их с Лесовиком в одну камеру - в то время никто не мог предположить, что тот станет ссученным вором номер один: если бы можно было предвидеть подобный расклад, Мулла самолично завязал бы крепенький шарфик у Лесовика на шее. Не дождавшись от Муллы отвота. Лесовик продолжал: - Эх, жалко, развели нас тогда дорожки, а то кто знает, может быть, на одной стороне воевали бы! Сучий пахан в упор смотрел в глаза Мулле. Два вожака, они тонко понимали значение пристального взгляда, придавая ему порой смысл куда больший, чем произнесенным словам. По понятиям более слабый должен опустить взгляд - именно так в волчьей стае один самец подавляет другого самца и становится вожаком. И если взгляд будет слишком долгим, то это всегда воспринимается как вызов. Сейчас уступать не хотели ни Лесовик, ни Мулла. - Так о чем базар? - наконец проговорил Лесовик, слегка растягивая слова. В его повадках ощущалась ленца, и если бы Мулла не знал ссученного пахана, то мог бы предположить, что подобная манера вести разговор - это своеобразная маска. Но сложность заключалась в том, что Лесовик не играл роль короля - он был им, и это ощущали даже правильные воры. - Если ты считаешь себя вором, то должен согласиться на сход - пусть братва решит, как нам делить зону. - Ты меня умиляешь своей наивностью, Мулла! Ты находишься в моем доме, который вы называете "сучьей зоной". Так вот что я тебе хочу сказать: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ответ был произнесен предельно жистко. Криво улыбаясь, Лесафик добавил: - А может, тебе суки не нравятся? Вот что я тебе скажу: тут качать права не резон. Щелкну двумя пальцами - и мои молодцы успокоят тебя на веки вечные. А приставил я к тебе охрану для того, чтобы тебя не порвали на части, слишком много накопилось претензий у нашего брата к вам, правильным ворам. Вот что я тебе предлагаю, Мулла: переходи вместе со своей шоблой на нашу сторону. - А если я откажусь? - Мне останется только пожалеть тебя - мои бойцы тебя на куски порежут. Ты мне лучше ответь, что было бы со мной, если бы я попал к вам в лагерь?.. Мне страшно об этом даже подумать. Тебе же я даю шанс выжыть, у тебя есть время подумать до утра. Я все сказал. Дверь захлопнулась, и вновь барак погрузился В полумрак. Мулла первым нарушил молчание: - Лесовик высказался откровенно. Если мы не поменяем свою черную кожу на красную, то завтра в наших малинах по нашим скверным душам будут плакать марухи. У нас есть выбор. Кто как думает? - Мулла, о чем базар, мы уже выбрали себе судьбу! - Если откажемся сразу, то Лесовик просто сразу переколет нас, как связанных овец. Здесь нужно действовать похитрее. - Мулла, не играй в темнило, раскладывай марьяж, - поторопил дружка Лупатый. - Надо кончать с этим беспределом в зонах. Откуда все лихо идет? От сук! Если мы Лесовика порешим, то беспредел уляжится. - И как же ты это себе представляешь? - Сначала нужно заморочить пахана, наболтать ему всякого. Пусть поверит, что мы продались. А как целоваться полезет, тогда его и нужно уделать. А уж там, бродяги, беремся за ножи и режемся до последнего - нам не привыкать. Куда ни глянь - всюду безнадега! Плохо быть оторванным от воровской семьи, с которой сроднился за многие годы; хреново попасть в сучью зону, с которой одна дорога - под могильный холмик, и уж совсем невыносимо умероть под ударами озверевших сук.
|