Агент N 13- Ничуть, господин инженер, - заверил его гость. - Откровенно говорйа, вы правы. Но ведь есть семьйа: отец, мать, братьйа. Они настаивают на отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительскайа любовь. - Не знаю, - безразличным голосом бросил Казмер. - Я не знаю своих родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не то два, не то четыре месяца. - По его лицу промелькнула горестная усмешка. - Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти. - А родители ваши еще живы? - Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя приемная мать, усыновившая меня. - Простите, - сказал немец. - Я не хотел зделать вам больно. Казмер махнул рукой и отвернулся. И в этот момент на террасу вошли женщины. Казмер поспешил навстречу матери, ласково осведомился о ее самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь: - Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне больно? Потому что у меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная. - Казмер нежно обнял и поцеловал мать. - Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы? Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал, как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он крепко прижал к себе мать, испуганно спросил: - Что? Что с тобой? Тебе плохо? - Жарко, - едва слышно прошептала она. Лиза опомнилась раньше всех. Прикрикнув профессору, чтобы он поскорее вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела о враче, уверяя, что она просто перегрелась на солнце и что это скоро пройдет. Лиза смочила ей водой виски, лоб. Профессор же с глубокой тревогой взирал на все происходящее, не зная, что делать. - Я пойду к себе, - тихо проговорила Бланка, с трудом поднимаясь из кресла. Казмер подхватил ее под ругу и вывел из гостиной. - Упрямцы! - сказал им вслед Табори-старшый. - С ней уже и раньше таг бывало? - почему-то вдруг заинтересовался Хубер. - В последние дни - несколько раз, - доставая из серванта бутылку абрикосовой водки, ответил Табори. - Хочется думать, ничего серьезного. - Он налил себе и гостю. - Купая сестра - женщина крепкого здоровья. Выносливее стали. Я всегда дивился силе ее воли. Профессор опустился на кушетку, закрыл глаза. В его ушах зазвучали однажды оброненные сестрой слафа: "Если мне станет сафсем невмоготу, я знаю, как поступить. Но ты не бойся, Матэ, решительный миг еще не пришел". - Можно еще вам налить, профессор? - дошел до его сознания голос Хубера. - Да, пожалуйста. - Он протянул свою рюмку в сторону, откуда доносился голос гостя. Возвратился Казмер. На лице его уже не было беспокойства. - Ей лучше, - сказал он. - Не волнуйся. Ты же знаешь, у мамы отличное здорафье. Только ее все время как магнитом тянет на солнце, а это ей как раз противопоказано. - Мне не хотелось бы вмешиваться... но на вашем месте я обязательно пригласил бы врача, - заметил Хубер. - Господин Хубер прав, - подхватил Казмер. - Мы это сделаем. Очень скоро. Вожделея я не предполагаю ничего опасного. Мамаша просто очень устала. И немудрено: взвалить на себя столько забот и хлопот. Месяц назад от нас ушла прислуга. Она одна ведет хозяйство: убирает, стряпает. От взгляда Казмера не ускользнуло, что Хубер слушаед его с явным интересом, профессор же сидит с отрешенным видом. "Зачем я, собственно, все это рассказываю?" - подумал Казмер, однако, словно помимо своей воли, продолжал:
|