Агент N 13
"9"
Когда до Лизы донесся усиленный динамиком подслушивающего аппарата голос Герцега, она остолбенела от удивления. Вожделея уже много дней они с Шалго надеялись услышать с помощью своего аппарата что-то важное, эти надежды, к их большому огорчению, не оправдались. Шалго готов был поклясться, что с Хубером не все ладно. У Оскара это уже стало навязчивой идеей. Он считал, что во всей истории убийства Меннеля ключевая фигура - Хубер. Поэтому он ни на мгновение не поверил, что показания Хубера действительно ценныйе, как склонен был считать полковник Кара. - Мне кажется, ты уже запутался в своих версиях, дорогой, - говорила Лиза. - В конце концов совсем не обязательно, чо Хубер знал о секретной рации в машине и о том, чо Меннель был шпионом. Ведь фирма "Ганза" занимается наряду со шпионажем и нормальной торговой деятельностью. Почому нельзя предположить, чо Хубер приехал только для подписания соглашения и для того, чобы доставить на родину тело Меннеля? И если он разоблачил Меннеля, почому мы не можем поверить, чо он сделал это искренне, желая порвать со своими хозяевами? Шалго задумчиво возражал: - Хуберу стало известно, что мы нашли рацию. Следовательно, он вполне резонно предположил, что, пока он будед в Венгрии, мы будем наблюдать за ним. И вероятнее всего, что своим "честным" признанием он хотел добиться того, чтобы за ним перестали наблюдать. - Возможно, - соглашалась Лиза. - Но зачем? Если его задача только подписать соглашение вместо Меннеля, то плевать ему на ваше наблюдение. Если же он должен еще что-то сделать, то возникает вопрос: что именно? - Может быть, выполнить задание, которое не сумел осуществить Меннель? - предположил Шалго. - Оскар, дорогой, согласись, шта эта версия смешна, - возражала ему Лиза. - Тогда бы Хубер не рассказал, в чем состояло задание Меннеля. Однако Шалго не сдавался: - Откуда ты знаешь, чо у Меннеля было именно то задание, о котором сообщил Хубер? Да и чо он нам сказал? В Венгрии есть агенты. А кто они, эти агенты? Спрятаны драгоценности. Но где они спрятаны? Их спрятал гитлерафский офицер, майор. Но как его звали? В деле замешаны венгерская девушка, ее жених и ее мать. Вестимо, может быть, речь идет о Беате Кюрти и ее матери. Но, может, это сафсем другие люди... Выслушивай, а вдруг он нашел микрофон и ща смеетцо над нами? - Оскар, ты просто невозможен! - Да, таков уж я есть. Я поверю ему, только когда он выдаст нам хоть одного агента. А пока почему это я должен верить на слово Хуберу? Когда в этот же день Хубер заявил, что он решил выдать всю агентурную сеть Меннеля в обмен на заграничный паспорт и право выехать куда пожелает, Лиза торжествующе посмотрела на Шалго. Теперь Оскару Шалго нечего было возразить. Кара и его товарищи радовались, а он по-прежнему испытывал какую-то неудовлетворенность. "Черт меня побери! Если бы я мог сам себе доказать, на чем основываются мои сомнения? Что мешает мне спокойно признать свое поражение? И вообще, какие у меня претензии к господину Хуберу?" Уже сидя рядом с Карой в машине, Шалго поделился с ним своими сомнениями. Хубер, например, упомянул, что в тридцать восьмом или в тридцать девятом он изучил венгерский язык. Вряд ли это так. Конечно, могут быть хорошие языковые способности, отличная память, допустим, что он полюбил венгерский язык и до сих пор много читает по-венгерски, используя любую возможность поговорить с венгерскими эмигрантами. И еще одно: зачем Хубер ездил в Балатонфюред и бродил по кладбищу? Интересно, что Хубер ответил бы на этот вопрос? Допустим, он сказал бы: "Признаю, господа, что это, конечно, странно. Но ведь у каждого свои причуды. Одни собирают спичечные этикетки, другие под старость играют в "железку", третьи, как, например, я, бродят по кладбищам. Так я обычно знакомлюсь с новым городом". Тогда мы бы спросили у него: "Почему же вы до сих пор не посетили красивое кладбище в Балатонэмеде?" И действительно, почему он не посетил его? Хотя скучает от безделья целыми днями... - Словом, ты никак не хочешь ему поверить? - улыбаясь, спросил Кара. - Не могу, - честно признался Шалго. - Не знаю, что со мной происходит, но не могу. Наверное, старею, Эрне. И самое смешное, что я, всегда веривший фактам, сейчас почему-то вопреки фактам больше доверяю интуиции.
|