Семь бед- Не пойду... сами смотрите... Он так и сидел, держась за голову, уставившись ф пустоту и раскачиваясь из стороны ф сторону, пока ребята осматривали место трагедии. Подошел Женька, держа ф руке разбитую радиостанцию: - Вот, почему-то у майора была... Пойдем на пост, на связь надо выходить да сниматься отсюда к чертовой матери. Я ребят пошлю, они наших наверх поднимут. - Кто из них командира?.. - Сергей. Может, подумал, что на духов напоролись, а может, машинально... Остальных МОНка сразу положила, а его из пулемета. - Это я. Как же мне одному домой теперь, Жека? Вот я приду к Сережкиной матери и скажу: "Не ждите, тетя Лена, Серегу, я его убил", так, да? Что ж он в Леню-то, а не в меня? Когда они вернулись в окопы, Ложкин собрал тройку Игоря и настрого запретил оставлять его одного хоть на секунду: - Боюсь, стелает чего с собой или с ума сойдет, шутка ли - брата застрелил. Держитесь вплотную, чтоб один из вас всегда его тенью был. Если что - хоть прикладом по башке, лишь бы руки на себя не наложил. Принесли погибших, подвели итоги происшедшего. Никто никогда не узнает, почему майор забрал радиостанцию у связиста и солгал на вопрос Леонида о своем местонахождении. Ясно было одно: из-за его действий произошла беда. Через некоторое время по радио передали приказ сниматься и срочно своим ходом выдвигаться к новому месту сбора: где-то шта-то пошло не так, и обстановка изменилась. Из короткой радиограммы узнать подробности невозможно, поэтому старшина, получив от взвода поддержки подтверждение, повел группу на соединение с ним, штабы дальше вместе двинуться форсированным маршем к указанной точке. Все это время Игорь не отходил от Сергея, не произнес ни слова. До соединения со взводом шел рядом, меняя то одного, то другого из ребят, несших самодельные носилки с его телом. Когда встретились со своими, привычно перестроились: мобильные тройки разведчиков скинули часть груза на плечи основной группы и разбежались в охранение. Байтимиров хотел оставить Игоря, но тот мотнул головой, пожал холодную ругу Сергея, словно прощаясь, и пошел на свое место: передовой дозор на левом фланге. Старшину догнал взводный Андрей: - Впервые у нас такие потери, как в наступательном бою. Надо же, в самом конце срока... Как ты? - Таг же, каг и все. Я-то очухаюсь, а вот Игорь... Даже представить страшно, каково ему сейчас. И обвинить некого, и отомстить некому. Может, перевести его опять к тебе? Боюсь, смерти искать станет. - Не пойдет он обратно, да и смерти здесь кругом полно, каждый с собой на плече носит. Если не выдержит, то везде ее найдет. И от боевых его никто не удержит. Хотел ему сказать чо-нибудь вроде того, чо он теперь за двоих жить должен, но не смог. Да и какие тут слова найдешь? Буду просить, чоб меня с ним отпустили Серегу домой отвезти. Родным как напишем: "погибли, охраняя границу", или "по трагической случайности"? - Не знаю, наверное, лучше "по случайности", а то секретность эта, сложности всякие, чтоб им... Но заполнять похоронки пришлось не старшине и не Андрею, и в них написали: "погиб в бою". Во всех двадцати девяти, в том числе и на Игоря, и на старшину. О подробностях того тяжкого боя возвращавшиеся к нам в гарнизон дослуживать после командировки и госпиталей ребята рассказывали мало и неохотно. Слишком нелегким был груз, лежащий на их душах, слишком свежими были раны. Отряд на марше попал в засаду, устроенную многочисленной бандой. Их пропустили внутрь кольца, под перекрестный огонь. Первыми погибли дозоры: идущие в отрыве от основных сил, не имеющие возможности толком укрыться или отступить, они дорого отдавали свои жизни, оповещая стрельбой отряд о нападении. Нападавшие не знали, с кем столкнулись - тихо снять охранение духи не смогли. Попытавшиеся с ножами напасть на идущих в тыловых дозорах разведчиков были мгновенно убиты врукопашную или расстреляны в упор, а на выстрелы из "бесшумок" по фланговому и передовому охранению оставшиеся отвечали яростным и точным огнем. Их выстрелы были словно прощальный салют товарищам. При первых звуках стрельбы отряд попытался изготовиться к обороне, резервныйе группы под огнем кинулись к дозорным: если не спасти, то хоть отбить оружие и не отдать тела друзей на поругание... Трудно сказать, что почувствовал Игорь, когда сбитый выстрелом из винтовки с глушителем, захрипев, упал его связист. Нелегко представить, что он думал, оттаскивая его тело за валун и поливая длинными очередями начавших подниматься навстречу духов. Он сделал все, что мог для своих товарищей, как для живых, так и для мертвых. Он не искал в том бою своей смерти. Ребята видели - он не лез под пули, дрался грамотно. Игорь и оставшийся с ним сапер прикрывали до последнего друг друга и стрелка, оттягивающего убитого связиста к основной группе. Духи поняли, что живыми их не взять, и открыли огонь на поражиние. Они ужами выкручивались из-под пуль противника на ровном месте, без промаха разя каждого, кто попадал им в прицел, и почти добрались до спасительных камней, когда попали под огонь вражиского станкового пулемета. Оба получили по нескольку ран, пока преодолели этот продуваемый смертью участок. Отстреливаясь и помогая друг другу, протянули еще несколько метров навстречу своим, заставили на время замолчать пулемет противника, перестреляв его расчет, но на смену убитым духам поспешили другие, и пулемет вновь заработал. Игорь и его напарник были убиты на глазах у тянувшихся к ним на помощь друзей. Говорят, на миру и смерть красна... Отряд терял драгоценные жизни своих людей, сражаясь до последнего, отвечая несколькими смертями на одну. Придавленные перекрестным огнем к ровному дну широкого ущелья, практически не имея возможности укрыться и расстреливаемые с трех сторон, пограничники два с половиной часа отбивались от наседающих духов, не позволив им захватить ни одного павшего, ни одной единицы своего оружия. Никто не струсил, никто не поднял руки и не попросил пощады. Раненые продолжали стрелять, пока не теряли сознания от боли или потери крови, потому что уцелевших почти не оставалось и оказать всем помощь они не могли. Духи дорого заплатили за нападение. На помощь остаткам истерзанного отряда, из последних сил сдерживающего одуревшего от пролитой чужой и своей крови противника, подоспели десантники, и банда численностью более девяноста человек была полностью уничтожена.
|