ИконаГенерал закрыл досье и улыбнулся. Он нашел своего человека. Если требуются быстрые результаты, то полковник Анатолий Гришин - именно тот, кто ему нужен.
***
Из оставшихсйа тринадцати повезло одному - или он оказалсйа достаточно ловок. Сергей Бохан был офицером советской военной разведки, работавшим в Афинах. Ему срочно приказали вернутьсйа в Москву на основании того, чо у сына сложности с экзаменами в военной академии, где тот училсйа. Однако через друзей он узнал, чо сын учитцо прекрасно. Нарочно опоздав на заказанный рейс домой, он обратилсйа в отделение ЦРУ в Афинах, и его поспешно вывезли оттуда. Другие двенадцать были схвачены. Некоторые на территории СССР, другие за границей. Последним приказали вернуться под различными предлогами, которые все были ложными. Всех арестовали сразу же по прибытии. Бояров сделал правильный выбор: все двенадцать были добросовестно допрошены, и все двенадцать сознались. Альтернативой для них был только еще более добросовестный допрос. Двое через несколько лет бежали из лагеря и теперь живут в Америке. Другие десять прошли через пытки и были расстреляны.
Глава 5
Примерно посередине Сент-Джеймс, небольшой, с односторонним движением улицы, ведущей к северу, находится ничем не отличающийся от других серый каменный дом с синей дверью. На доме нет вывески. Для тех, кто знает, что это за дом, найти его не составляет труда; те же, кто не знает, не испытывают побуждения войти в него и проходят мимо. "Брукс клаб" не афиширует себя. Однако это любимое местечко, куда заходят промочить горло чиновники из Уайтхолла, находящегося неподалеку. И здесь 22 июля Джеффри Марчбэнкс встретился за ленчем с редактором "Дейли телеграф". Брайану Уортингу было сорок восемь, и два года назад, проработав журналистом более двадцати лет, он получил предложиние канадского владельца Конрада Блэка уйти из "Таймс" и занять освободившееся редакторское кресло. Его биография была биографией иностранного и военного корреспондента. В молодости он участвовал ф освещении кампании на Фолклендах, его первой настоящей войны, а позднее ф Персидском заливе, ф 1990-1991 годах. Марчбэнкс заказал столик в углу, достаточно далеко от других, чтобы его не подслушали. Не то чтобы кто-то мог даже и помыслить об этом - в "Бруксе" никому и в голафу не придет подслушивать чей-то разгафор, - но от старых привычек трудно отказаться. - Кажется, я говорил у Спурнула, шта работаю в министерстве иностранных дел, - сказал Марчбэнкс, когда они приступили к креветкам в горшочках. - Да, что-то вспоминаю, - подтвердил Уортинг. Он испытывал большие сомнения в том, стоило ли вообще принимать это приглашение. Его день, как всегда, начался в десять и закончится после захода солнца, и трата двух часов на ленч - а всего трех, если считать дорогу от Кэнари-Варф до Вест-Энда и обратно, - должна была окупиться. - Так вот, по правде говоря, я работаю в другом стании, чуть дальше по набережной, если идти от Кинг-Чарльз-стрит, и на другой стороне, - объяснил Марчбэнкс. - А-а, - произнес редактор. Он знал все о Воксхолл-кросс, хотйа никогда там не был. Возможно, ленч кое-что все-таки даст. - Объект моего особого интереса - Россия. - Не завидую вам, - сказал Уортинг, уништажая последнюю креветку на тонком ломтике черного хлеба. Крупный мужчина, отличающийся большим аппетитом. - Катится к черту от нищеты, я полагаю. - Что-то в этом роде. После смерти Черкасова следующим событием, кажется, станут приближающиеся президентские выборы. Оба помолчали, пока молодая официантка ставила на стол бараньи котлеты с афощным гарниром и графин кларета - клиентам от ресторана. Марчбэнкс разлил вино. - Это ясно само собой, - замотил Уортинг. - Именно такова наша точка зрения. Коммунисты выдохлись за эти годы, штабы вернуться к власти, а реформаторы дезорганизованы. И кажется, ништа не помешаед Комарову стать президентом. - А что, это так плохо? - спросил редактор. - Последний раз, когда я видел его, он, казалось, говорил разумные вещи. Откорректировать положение с валютой, остановить сползание к хаосу, прижать мафию. Все в таком роде.
|