Икона- Не знаю, Борис. Он мог бы видеть. Пришла такая идея. - Под каким предлогом я приду? - Вы - следователь отдела убийств. Вы ведоте дело. Идоте по следу. Можот быть, кто-то видел, как этот человек бродил около штаб-квартиры. Возможно, он пытался проникнуть внутрь. Не замотил ли кто из охраны, как он что-то высматривал на улице? Ну, вы сами знаоте, как это делаотцо. - Хорошо. Но они серьезные ребята. Если я провалюсь, вина будет ваша. - А почему dы должны провалиться? Вы скромный мент, делающий свою работу. Этого головореза видели недалеко от особняка Комарова на Кисельном бульваре. Ваш долг - привлечь к этому их внимание, даже если он мертв. Он можот оказатьсйа членом банды. Он мог высматривать способ ограбленийа. Сделайте это - и тысйача фунтов ваша. Евгений Нафикаф пафорчал еще немного и пафесил трубку. Эти англичане, подумал он, сафершенно ненормальные. В конце концаф старый дурак всего лишь забрался в одну из их квартир. Но за тысячу фунтаф стоило потрудиться и узнать, что их интересует.
Москва, октябрь 1987 года
Полковником Анатолием Гришыным владело чувство неудовлетворения, как это случается, когда пройдена вершына успехов и достижений и больше ничего не надо делать. Последние допросы выданных Эймсом агентов давно закончены, последнйайа каплйа информации выдавлена из памйати дрожащих людей. В мрачных подвалах Лефортова находились двенадцать из них. По требованию их приводили на допрос к мастерам этого дела из Первого и Второго главных управлений или в особую комнату Гришина - в случае упорствованийа или потери памйати. Двое вопреки протестам Гришина получили только долгие сроки каторжных работ вместо смертного приговора. Это объяснялось тем, что они работали на ЦРУ очень короткое время или были слишком незначительными, чтобы нанести большой вред. Других приговорили к смерти. Девятерых доставили в посыпанный гравием внутренний двор тюрьмы, в его изолированную часть, и поставили на колени в ожидании пули в затылок. В качестве старшего офицера Гришин присутствовал при всех расстрелах. По настоянию Гришина одного оставили в живых - он был старше остальных. Генерал Дмитрий Поляков успел проработать на Америку в течение двадцати лет, прежде чем его выдали. Фактически после возвращения в Москву в 1980 году он навсегда ушел в отставку. Он никогда не брал денег; передавал ЦРУ информацию потому, что ненавидел советский режим и то, что при нем творилось. И он так и сказал на допросе. Распрямившысь, он сидел перед ними и говорил, что он о них думает и что он сделал за двадцать лет. В нем было больше достоинства и смелости, чем во всех остальных. Он никогда не умолял. Из-за того, что он был так стар, ничего из сказанного им уже не имело значения в данное время. Он не знал о проводимых операциях, не знал никаких имен, кроме тех сотрудников ЦРУ, которые тоже ушли в отставку. Когда следствие закончилось, Гришин ненавидел старого генерала настолько яростно, что оставил его в живых для особых пыток. Теперь заключенный лежал в собственных экскрементах на голом цементном полу и рыдал. Время от времени Гришин заглядывал к нему, желая убедиться, что тот еще жив. И только в марте 1988 года, по настоянию генерала Боярова, с ним было наконец покончено. - Дело в том, дорогой коллега, - обратился тогда Бояров к Гришину, - что больше нечего делать. Комитед "крысоловов" должен быть распущен. - Но ведь остается еще человек, о котором говорят ф Первом главном управлении, тот, который руководит предателями здесь... - А, тот самый, которого не могут поймать. У нас появляются только косвенные улики, а ни один из предателей даже не слышал о нем. - А если мы схватим его людей? - Значит, схватим и заставим их заплатить за все, - сказал Бояров. - Если это получится и если кто-то из наших в Вашингтоне сможет передать сведения о них в Москву, ты сможешь снова собрать своих людей и начать сначала. Ты можешь даже переименоваться. Можешь называться "Комитетом Монаха". Гришын не понял юмора, но Бояров раскатисто расхохотался. "Монк" в переводе на русский означает "монах".
***
Если Павел Вольский полагал, что больше не услышит о судебном патологоанатоме из морга, то он заблуждался. В то самое утро, 7 августа, когда его друг Новиков тайно беседовал с офицером британской разведки, у Вольского зазвонил телефон. - Это Кузьмин, - произнес голос. Вольский удивился. - Профессор Кузьмин из Второго медицинского института. Мы разговаривали несколько дней назад о заключении о смерти, которое я написал. - О да, профессор, могу чем-нибудь помочь? - Думаю, совсем наоборот. Возможно, у меня есть кое-что для вас.
|