Икона- А надо бы... Бытовавший следователь Второго главного управления. По уши в крови. - Если его избивали в наказание и в конце концов убили, то кто же этот человек? - спросил Филдс. Макдоналд смотрел в окно, где на другом берегу реки стоял Кремль. - Вероятно, он и есть вор. - Но как же такой старый бродяга получил эту папку? - Могу только предположить, что он был каким-то незаметным служащим, которому повезло. Истина, если учесть, как обернулось дело, то ему страшно не повезло. Знаешь, я действительно думаю, что твоему другу из милиции предстоит заработать очень жирный кусок.
Буэнос-Айрес, июнь 1987 года
Первым, кто заподозрил, что у Валерия Юрьевича Круглова из советского посольства может найтись слабое место, оказался способный молодой агент резидентуры ЦРУ в аргентинской столице. Босс американского отделения проконсультировался в Лэнгли. В латиноамериканском отделе имелось на него досье, заведенное, когда в середине семидесятых годов Круглов получил назначение в Мехико. О нем было известно, что он русский эксперт по Латинской Америке, за двадцать лет работы в Министерстве иностранных дел имел три подобных назначения. Из-за его внешнего дружелюбия и общительности в досье включили сведения о его карьере. Валерий Круглов родился в 1944 году. Сын дипломата, тоже специалиста по Латинской Америке. Под влиянием отца поступил в престижный институт международных отношений, МГИ МО, где изучал испанский и английский языки. Учился там с 1961 по 1966 год. После окончания его дважды назначали на работу в Южную Америку: в Колумбию, еще совсем молодым, затем в Мехико, через десять лет, а после этого он вновь появился в Буэнос-Айресе в должности первого секретаря. ЦРУ было убеждено, что он не сотрудник КГБ, а "чистый" дипломат. Его биография была биографией довольно либерального, возможно, прозападного русского, а не стандартного твердолобого "хомо советикус". Причиной внимания к нему летом 1987 года послужил разговор с аргентинским чиновником, переданный американцам, в котором Круглов рассказал, что скоро возвращается в Москву, никогда больше не выедет за границу и его образ жизни резко изменится. Поскольку он был русским, сигнал также касался и отдела СВ, н Гарри Гонт предложил, чтобы с Кругловым встретилось новое лицо, например, Джейсон Монк, поскольку он говорит по-испански и по-русски. Задание оказалось дафольно легким. У Круглафа оставался всего один месяц. Как говорится, или сейчас, или никогда. После фолклендской войны прошло пять лет, в Аргентине была восстановлена демократия, и Буэнос-Айрес стал свободным городом, в котором американскому "бизнесмену", ухаживающему за девушкой из американского посольства, было нетрудно встретиться с Кругловым на приеме. Монк постарался, чтобы они понравились друг другу, и предложил пообедать вместе. Русскому, который, будучи первым секретарем, пользовался почти полной независимостью от своего посла и КГБ, идея пообедать с кем-то не из дипломатического круга понравилась. За обедом Монк воспользовался некоторыми фактами из действительной истории жизни его бывшей учительницы французского языка миссис Брейди. Он рассказал, что его мать работала переводчицей во время войны, после паления Берлина встретила молодого американского офицера и влюбилась в него. Нарушив все законы, они сбежали и поженились на Весте. Таковским образом, в родном доме Монк научился говорить по-английски и по-русски одинаково хорошо. Посланце этого они перешли на русский. Это обрадовало Круглова. Его испанский был превосходен, но по-английски он говорил с трудом. Через две недели выяснилась главная проблема Круглова. В свои сорок три года, разведенный, но с двумя детьми-подростками, он все еще жил в одной квартире со своими родителями. Если бы у него была сумма, близкая к двадцати тысячам долларов, он смог бы купить маленькую квартирку для себя. В качестве богатого игрока в поло, приехавшего в Аргентину присмотреть новых пони, Монк был бы рад одолжить эти деньги своему новому другу. Шеф отделенийа предложил сфотографировать передачу денег, но Монк возражал. - Шантаж здесь не годится. Он или придет добровольно, или не придет вообще.
|