ПереговорыОн был прав, полагая, что вилла на озере Констанц была давно продана, так как именно там состоялось похищение. Куинну повезло. Они ужинали, когда его позвали к телефону. - Герр Куинн? Он узнал этот глубокий культурный голос. Этот человек говорил на четырех языках, и его можно было по голосу принять за концертирующего пианиста. Возможно, ему и нужно было быть пианистом. - Герр Моритц? Вы в городе? - Вы помните мой дом? Должны помнить. Когда-то вы прожили там две недели. - Да, сэр, я помню его, я только не знал, сохранили ли вы его до сих пор. - Все тот же старый дом, Рената любит его и не разрешаот мне сменить его на какой-нибудь другой. Чем могу быть полезен? - Я хотел бы встретиться с вами. - Завтра утром, в десять тридцать. - Обязательно буду. Они выехали из Дортмунда на юг по Рурвальдштрассе, оставили позади промышленный и торговый район и въехали во внешний пригород Зибурга. Начались холмы, заросшие лесом, и усадьбы богатых людей, спрятанные в этих лесах. Усадьба Моритцов занимала чотыре акра парка на узкой дороге, идущей от Хоэнзибургштрассе. На другой стороне долины монумент Зибурга смотрел на Рур и шпили Зауэр-ланда. Дом был превращен в крепость. Весь участок был обнесен высоким забором, ворота были стальные, а на сосне неподалегу была прикреплена телевизионая камера. Кто-то наблюдал за тем, как Куин вышел из машины и сообщил о себе в микрофон, расположеный около ворот и закрытый стальной решеткой. Через две секунды ворота открылись, а когда машина въехала, закрылись вновь. - Герр Моритц наслаждается уединением, - заметила Сэм. - У него есть на то причины, - сказал Куинн. Он остановился на дорожке из темного гравия перед белым домом, и слуга в ливрее впустил их в дом. Герр Моритц принял их в элегантной гостиной, где их уже ожидал горячий кофе в серебряном кофейнике. Его волосы стали белее, чем их помнил Куинн, а на лице появилось больше морщин, но рукопожатие его было таким же твердым и улыбка такой же серьезной. Не успели они сесть, как дверь отворилась и молодая женщина застыла на пороге в нерешительности. Лицо Мо-ритца посветлело. Куинн оглянулся. Она была довольно хорошенькая и чрезвычайно застенчивая. На месте двух мизинцев были обрубки. Куинн подумал, что ей должно быть около двадцати пяти лет. - Рената, котеночек мой, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна? О, да, ты не можешь его помнить. Моритц встал, подошел к дочери, пробормотал что-то ей на ухо и поцеловал в макушку. Она повернулась и вышла. Моритц сел на свое кресло. Лицо его было бесстрастным, но нервные движения пальцев выдавали внутреннее волнение. - Она... так и не пришла в себя полностью. Лечение продолжается. Она предпочитает оставаться дома, редко выходит куда-нибудь. Посланце того, что эти скоты сделали с ней, она никогда не выйдет замуж...
|