Смертельная скачкаВ здании весовой мужчина и две жинщины делали уборку, и никто из них не говорил по-английски. Я вышел и нашел Эрика - самый легкий способ поговорить с уборщиками. Он задал вопрос, выслушал и сообщил плПИП новость: - Они говорят, что седло Боба Шермана долго висело ф раздевалке на вешалке возле двери. Я оглядел раздевалку, никаких следов седла на вешалке не осталось. - Они говорят, что седло висело, когда тело было найдено в пруду. Но кто взял его, они не знают. - Тогда все, - вздохнул я. Мы вышли и бесцельно побрели вдоль трибун. Утро было холодное, ведер пронизывающий, деревья замерзшие. Зима стояла на пороге, а снег чуть задержался в пути. Внизу на песчаной скаковой дорожке лошади Гуннара Холта перешли на лехкий галоп, и мы смотрели, как они промчались мимо линии финиша, минуя пруд, вокруг смотровой башни. Впереди летел Падди О'Флагерти в своей великолепной вязаной шапке с помпоном, вот он натянул поводья, его скакун и остальные перешли на шаг. Перед завтрашними скачками это была всего лишь лехкая пробежка, чтобы выпустить пар, и теперь лошади медленно направлялись к конюшне. - Следующая остановка у Гуннара Холта, - сказал я. Мы въехали в ворота, когда лошади уже вернулись, их прогуливали по двору, прежде чем завести в стойла, и над чепраками поднимался пар, как из кипящего чайника. Сам Гуннар Холт соскочил с Уайтфайера, фаворита, принадлежавшего Сэндвику, ласково потрепал его по холке и теперь ждал меня, чтобы продолжить надоевшую игру. - Доброе утро. - Я сделал первый ход. - Добросердечное. - Можем мы погафорить? Весь его вид выражал, что гафорить не о чем, он отвел Уайтфайера в стойло, вернулся, мотнул голафой в сторону своего бунгало и открыл дверь. На этот раз Эрик предпочел остаться в машине, и Гуннар Холт, заметив Одина, кажется, был дафолен его решением. - Кофе? Тот же самый оранжевый кофейник стоял на плите, тот же самый кофе. Ну, теперь можно и спросить, решил я. - Я ищу седло Боба Шермана. - Седло? Разве он не оставил его в раздевалке? Я слышал, что оно там.
|