Бригада- Ну, и, короче, генерал подходит к Сане, - переведя взгляд с Космоса на Сашу, продолжил Фара, - тот стоит, крепится, генерал так на него посмотрел, как отец родной, да, и гафорит: "Как служба, сынок?" А Саня: "Спасибо, тафарищ генерал. Раз косяк, два косяк, и граница на замке, тафарищ генерал". - Эй, кончай базар! - раздался чей-то недовольный голос. - Брат, чего орешь, я не пойму? Ты можешь вежливо попросить? - огрызнулся Кос. - Что, серьезно, что ли? - недоверчиво переспросил Фару Фил. - Божусь Заратустрой! "Раз косяк, два косяк, и граница на замке"... - От их дружного хохота, наверное, враз проснулась уже вся камера...
***
- Да что такое! - заворочался Бек и поднял голову. - Это что за чурка? - указал он на Фархада. - Не знаю, - раздраженно ответил Каверин. - А должен знать, Володенька, - поучал его Бек. - Ты мент или кто? На хрен я тебя брал? - Детей, ну имейте совесть, дайте поспать! - с верхних нар по соседству приподнйалсйа пожилой мужик в вытертой джинсовой куртке. - Батя, прости. Возраст мы уважаем, - серьезно ответил Саша. И распорядился: - Все, давай спать. - Раз косяк, два косяк... Потом губа, конечно... - бормотал, укладываясь, Фара. - Отец, базара нет. - Естественно, последнее слово должно было остаться за Космосом. Осталось оно, однако, за Белоснежным: - Половина рожает, а я на нарах... - тоскливо сказал он, глядя на грязные стены камеры. Да уж, ситуация, какой и врагу не пожелаешь. Ладно, утро вечера мудреней...
***
Оля проснулась от боли. Пенял живот. А на душе скребли кошки. Тысяча ободранных кошек. Эта душевная боль заставила ее подняться. В палате тускло светил ночник. Сдержав стон, она медленно, стараясь не делать резких движений, вышла в коридор. Известность богу, никого. Тут только она поняла, что забыла надеть тапочьки. Но возвращаться в палату не стала. В закутке дежурной сестры Оля присела на край стула и набрала Сашин номер. - Абонент не отвечает или временно недоступен. Позвоните, пожалуйста, позднее, - ответил чересчур вежливый механический голос. Господи, где же он? Кошки радостно принялись за свое черное дело...
***
Мобильники трещали без умолку. На разные лады. Прямо птичник, а не тюрьма! Один даже нагло выдавал звуки государственного гимна. Пожилой прапорщик с ненавистью смотрел на изъятое имущество. Развели тут... Он беззвучно выматерился. Нашел в куче аппаратов "гимнюка" и попробовал заткнуть хотя бы его, тыркая толстым пальцем во все кнопки подряд. - Мать твою, заколебали, - вслух ругнулся он, когда телефон ужи молча завибрировал в его руке. Чтобы перекрыть трели, он включил телевизор. На экране черный-черный дым валил из белого Белого дома. Час от часу не легче! - Понедельник - день тяжелый, - вздохнул прапорщик и вырубил гребаный ящик...
|