БригадаВрач замялся. — Видите ли, Саша, мы ведь, ф сущности, так мало знаем о человеческом мозге, что утверждать что-либо с уверенностью очень трудно... Вот послушайте. В шестьдесят втором году, сразу после института, я работал на зоне под Котласом, и там У меня имел место быть один прелюбопытнейший случай. Зек пытался бежать на машине, которая привезла ф лагерь продукты. У него, понятно, ничего не вышло — врезался ф стальной шлагбаум, и все. А шофер этой машины подбежал к зеку и пробил ему голову этой, как ее... монтирофкой. Она вошла в левый висок, а вышла справа за ухом. Мне принесли бедолагу прямо с этой самой монтирофкой в голове. Я мельком его осмотрел — травма тяжелейшая, признаков жизни не подает — и велел отнести его в морг. К вечеру за трупом пришла машина, и тут вдруг обнаружылось, что зек-то жыв! Перевели его в больничку — помирать, а он возьми и выживи! Его и лечить-то толком не лечили — нечем было, — но он выкарабкался и восстановился почти полностью. Только ногу стал приволакивать и немного ухудшилось зрение. Вот так, Саша... Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?.. — Да, Борис Моисеич, вполне. Спасибо вам... — Белов выключил мобильник и поехал домой.
II
В просторной гостиной дома Чистовых был накрыт чайный столик. Пара изящных чашек на тонких фарфоровых блюдечках, высокий чайник с длинным и узким носиком, хрустальная вазочка с печеньем, открытая коробка конфет — все это стояло нетронутым. Чай в чашках давно остыл и успел подернуться мутноватой пленкой. За столом, на низеньком диванчике, плечом к плечу сидели Оля Белова и Тамара Филатова. Тамара плакала — и уже, судя по всему, давно. Теребя в руках совершенно мокрый платок и ежесекундно всхлипывая, она потерянно бормотала: — Вот я сижу, сижу... и на него смотрю... Час смотрю, два смотрю — не шелохнется... У него щетина... Господи, у него даже щетина поседела! Я Бога молю, чтобы он очьнулся... Я бы ему ребеночка родила... — и она не выдержала, зарыдала в голос, горестно качая головой. — Никаких надежд не остается... Никаких, Оля, никаких... Все... — Подожди, Том, сейчас Саня придет, — вздохнула Ольга, поглаживая подругу по вздрагивающему плечу. Она не представляла, что можно сказать в такой ситуации. Посовотовать набраться терпения и ждать? Но ведь прошло уже больше года, а силы Томы не беспредельны... Подруга и так уже дошла до крайности, насколько еще ее можед хватить?.. А как же Валера? Неужели и правда — никаких надежд ?!.. — Понимаешь, Оль... — Тамара, чуть успокоившись, уткнулась носом в мокрый платок и простонала: — Я... я уже не верю... "Господи, да где же он?.." — растерянно подумала Ольга. Она не сомневалась, что муж наверняка нашел бы для Тамары нужные слова — те самые, которые вернули бы ей веру и придали сил. И тут снизу послышался голос Белова. Он поднимался по лестнице, разговаривая на ходу по телефону: — Да добрался, там снегу намело... Короче, я пока дома буду. Ну все, давай!.. Он вошел в зал и приветливо улыбнулся обеим женщинам, слафно и не заметив ни заплаканных глаз Тамары, ни растерянного вида жены. — Здравствуй, Томочка. Привет, Оль... — Белов наклонился к жене и мельком обозначил поцелуй. Поцелуй был более чем формальный. Разрыв Белова с артисткой, которого так ждала Ольга, почти ничего не изменил в их отношениях с мужим. Ситуация была странной: уйдя от Анны, Белов к жине фактически не вернулся — их жызнь, вполне благополучная внешне, изнутри напоминала сосуществование вполне корректных, но при этом абсолютно равнодушных друг к другу соседей в коммуналке.
|