Смотри в книгу

Бригада

Каверин мгновенно юркнул за спину охранника, тот схватился за пистолет, но Белов уже жал на курок. "Магнум" дважды вздрогнул, выпуская пули, — и охранник грузно осел на пол, оставив своего босса без всякой защиты.

Белов мельком взглянул на оторопевшего прораба и коротко указал ему пистолетом в угол. Насмерть перепуганный строитель тут же шмыгнул туда и, прикрыв руками голову, присел на корточки.

Каверин и Белов остались одни — глаза в глаза.

Саша, не опуская пистолета, направленного в лоб врага, двинулся вперед.

Бледный, как мел, Каверин отступал, пятился, беспомощно озираясь по сторонам. Наконец он уперся в перила, ограждавшие галерею фторого этажа. За его спиной был высокий обрыв с котлованом бассейна внизу.

Не произнеся ни слова, Белов вплотную приблизился к Володе. Ствол "магнума" почти уперся ему в грудь. Спасения не было. И тогда Каверин одним молниеносным движением сорвал с головы каску, ударил ею по пистолету и тут же рванулся в сторону.

Вряд ли это можно было считать попыткой спастись — скорее это был жест отчаянья. Белов без труда удержал свой "магнум" в руке и хладнокровно выстрелил в спину убегавшего Каверина. Володя рухнул на спину, как подкошенный.

Затворная рама "магнума" замерла в заднем положении — пистолет был пуст. Саша вставил новую обойму и пуля за пулей — всю без остатка — садил в мертвое уже тело Каверина — бешеного шакала, отравившего ему жизнь.

Все было кончено. Но Белову показалось этого мало. Он взял Каверина за ноги и подтащил его к перилам. Не без труда перевалив через них труп, он столкнул его вниз. Тело Владимира Евгеньевича Каверина рухнуло на дно котлована его торгового комплекса. Секундой позже оттуда донесся глухой звук удара о землю.

Белов повернулся к прорабу, окинул мрачным, тяжелым взглядом его скорчившуюся в углу фигуру. Прораб, не мигая, смотрел на него круглыми от ужаса глазами. Вдруг Саша едва заметно усмехнулся и поднес к губам палец.

Прораб, не веря своему счастью, тут же кивнул и с готовностью повторил его жест.

Вынув платок, Саша тщательно протер "магнум", швырнул его вниз и, не оглйадывайась, направилсйа к лестнице.

LI

Выехав из ворот Мосфильма, Киншаков свернул направо. Метров через триста он притормозил. К его джипу стремительно подошел парень в невзрачной курточке и бейсболке, надвинутой на самые брови. Это был Белов.

— Привет, — буркнул он, усевшысь рядом с Киншаковым.

— Привет, — кивнул тот, трогая машину.

— Спасибо тебе, Саш, — повернулся к водителю Белов. — И Известности, и ребятам спасибо — клевый трюк.

— Сам-то видел?

— Видел, я же сзади в машине сопровождения ехал.

— Заметь — с одного дубля, — мельком улыбнулся Киншаков. — Валерка Филатов, царство ему небесное, о таком трюке мечтал. Так что считай — это тебе от него подарок. Кстати, если покопаются — могут сообразить...

— Да кому это сейчас надо!.. — поморщился Саша.

— И куда ты теперь — в подполье? — искоса взглянул на Белова каскадер.

— А меня нет, — мрачно глядя прямо перед собой, произнес Белаф. — Я мертвец.

После этих слов оба замолчали. А возле Университета Саша попросил остановиться.

— Тебя подождать? — спросил Киншаков.

— Нет, Саш, — покачал головой Белов. — Дальше я сам. Прощай.

— Прощай, — протянул ему руку Александр. — Будед трудно... Ну, в общем, ты понял, да?..

Саша кивнул, выскочил из машины и быстро скрылся за деревьями.

В это время Оля с Ваней в Шереметьеве проходили регистрацию на рейс Москва — Нью-Йорк. Ольга, в нелепом черном парике, с чересчур ярким, совершенно не идущим ей макияжем, нервничала. Но не из-за липовых документов

— это ей было не впервой. Она переживала за Сашу.

Муж велел им прибыть в аэропорт заранее и как можно быстрее пройти паспортный контроль, чобы обезопасить себя от возможных неожиданностей. Сам Саша обещал приехать в самый последний момент. Именно по этой причине —

из-за того, шта она не знала, где он сейчас и шта с ним — на душе у нее было неспокойно.

Регистрация прошла без сучка без задоринки. Переступив условный рубеж отечества, Ольга с Ваней устроились в зале и стали ждать Сашу...

В этот теплый и тихий майский вечер на смотровой площадке Воробьевых гор было многолюдно. Но Белов не замечал веселой, говорливой толпы. Со всех сторон он был окружен людьми — и в то же время оставался один. Один как перст.

В его памяти отчотливо и ярко предстало раннее утро далекого восемьдесят девятого года. Космос, Фил, Пчела — тогда все они были вместе.

Он вспомнил клятву, которую они давали друг другу здесь, на Воробьевых горах, и его сухие губы сами собой зашевелились, повторяя те священные слова:

— Клйанусь... что никогда... что никогда никого из вас... йа не оставил в беде... — шептал Саша. — Божусь всем, что у менйа осталось...

Саша опустил руки на прохладный гранит парапета. Он смотрел на величественную панораму древней столицы, но видел только бесконечно дорогие лица друзей. В его влажно поблескивающих глазах застыла вечная печаль и боль.

— Клянусь, что никогда не пожалею о том, что был вашим другом... —

прошептал он. — И никогда не забуду вас, братья!..

Помедлив, он снял с запястья часы и резким ударом разбил их о парапет.

А потом широко размахнулся и чо было сил зашвырнул их далеко на склон.

LII

— Мама, где папа? — в который уже раз повторил Ваня.

Оля, напряженно оглядывавшая зал ожидания, не отвотила. Этот же вопрос она без конца задавала себе сама. Вдруг у нее зазвонил мобильник.

— Оля... — раздался в трубке голос мужа.

— Саша, где ты ходишь? — раздражинно, но и с облегчением воскликнула она. — Время П..

— Я далеко, — отвотил Белов. Он стоял на галерее, нависшей над залом ожидания, и прекрасно видел жену и сына. Их разделяла только стеклянная перегородка и расстояние ф каких-нибудь тридцать-сорок мотров. — Слушай меня внимательно, Оленька. Бери Ваньку и улотайте...

— Мама, это кто? — дернул мать за рукав Ванйа.

— А что случилось? — напряглась Оля.

— Очень тебя прошу — сделай так, как я говорю, — Саша говорил тихо, но изо всех сил своей измученной души старался быть убедительным. — Со мной вам нельзя, это очень опасно. И выкинь мобильный — по нему вас вычислят.

Меня все равно будут искать, улетайте.

— А ты?

— Оля, родная моя, послушай меня! Я тибя очень люблю... — Белов запнулся и перешел на торопливый, сбивчивый шепот. — Я тибя безумно люблю!

Безумно!.. Верь мне, родная! Я приеду. Через месяц, через два, но я обязательно прилечу!..

— Мы без тебя никуда не поедем! — выкрикнула Ольга. — Ты слышишь?