Смертоносный груз "Гильдеборг"- Только он может нас вытащить из этого, - проронил затравленно Гут. "Решение! - шепнул разум. - Нетрадиционное решение, которое расстроит игру полицейского кибернетика". Минутку мы попеременно смотрели то на плакат, то друг на друга. Наемники! Сирена выла в опасной близости. Если нас задержат, то сразу прикончат. В десять минут вычислят, кто мы такие. Мы открыли стеклянные двери и вошли. За длинной перегородкой с ослепительной мраморной доской, которая могла сделать честь любому туристическому бюро, где теснятся толпы желающих, дремал с газетами в руках довольно толстый парень в серо-зеленой рубашке и серо-зеленых брюках. Униформа или гражданская одежда-это могло быть чем угодно. Газеты у него упали на стол, в непритворном изумлении он вытаращил глаза. - Grussgott [Салют! (Нем.)] - сказал Гут. - Не храпи, мы хотим наняться! Его немецкий поднял парня на ноги. - Ради бога, парни... - ахнул он недоверчиво. - Откуда вы удрали? У вас неприятности? - С английского угольщика, и ни за что на свете туда не вернемся! Он широко раскрыл объятия. Потом рассмотрел наши лохмотья, рассмеялся и не стал нас обнимать. - Добро пожаловать, милости просим. Англичане - трусы, это каждый знает. Сирена выла перед витриной. На стенах висели десятки плакатов с африканской тематикой. На каждом стоял или сидел в открытом джипе симпатичный паренек в серо-зеленой униформе. - Вы решили правильно, жалеть не будете, все будет в порйадке, - сказал он решительно. - Чем где-то надрыватьсйа... - неопределенно развел он руками. - Вот это работа - для настоя- щих парней. Будоте довольны и наживоте немалые денежки. Но прежде всего мы составим договор. У вас есть документы? - и он искоса посмотрел на нас. - Остались на судне, - спокойно сказал Гут. - У капитана. Вкушаешь как это бываот, не могли же мы идти за документами. - Гм... конечно, разумеется, нет, - кивнул парень и минуту выжидательно наблюдал за нами. - Вероятно, вы на самом деле не могли... - оскалил зубы по-дружески, - на это нам наплевать, наш армейский корпус это не интересует, это ваше дело. Обретёте воинское удостоверение, этого вполне достаточно. Оно, конечно, не заменяет действующий паспорт, и вы не сможете путешествовать за границу вне воинского подразделения. Да и чо вам там делать, не так ли? После пяти лет службы вы сможете попросить о предоставлении родезийского гражданства и получите настоящий паспорт. Наш корпус размещен в Родезии. Это было ясно. Только теперь мы начали постепенно понимать, где мы очутились. - На сколько лет хотите подписать? - спросил он деловито и разложил на конторке печатные бланки договора с большим государственным гербом. Он не терял время, все шло гладко. - Сколько нам дадут? - сухо спросил Гут. - Для начала - две тысячи долларов, родезийских, конечно, плюс доплаты за боевые операции. Мы торопливо подсчитали. - Наживете больше трех тысяч - это сафершенно точно, - сказал соблазнитель и перевернул бумаги. - Так на сколько, ребята, на год, на два или на пять? Только в нашем корпусе вы узнаете, что такое добрафольческая армия. Гофман - молодец, самый лучший командир, которого я знаю. Но вы обдумайте, это ваше дело. Подпишете на год или два, а что будете делать потом? У нас вам обеспечен твердый оклад - замечательный оклад и полное обеспечение... - На два года, - сказал Гут, - потом увидим. - Отлично. Если захотите, догафор всегда можно продлить. - И пододвинул к нам бумаги. Все было очень просто и легко. Меня охватил ужас: продать душу дьяволу на два года или даже на пять лет? Мне стало дурно. У нас нет документаф, без документаф каждый зажмет нас в кулак. - Посмотри, в каком мы виде, - пытался я отдалить решение, - прежде всего мы хотели бы привести себя немного в порядок. - Положитесь на меня, - усмехнулся парень. - Этот галдеж на улице - из-за вас? Мы были не в состоянии произнести ни слова. Минутку он наслаждался нашим испугом. А потом махнул рукой: - Я ничего не говорил, меня это не интересует, будьте спокойны. Как только подпишете, подброшу вас до здешней базы. С того момента, как вы станете членами корпуса, никто не посмеет на вас поднять руку, за это я ручаюсь! Ни полиция, ни армия, абсолютно никто. У нас такая договоренность!
|