Смертоносный груз "Гильдеборг"Выдержат сварные швы или не выдержат? Перед глазами у меня текла тонкая струйка расплавленного металла. "Гильдеборг" стала ничем, даже не скорлупкой, разве что жалкой щепкой на гигантской беспредельной поверхности одичавшего океана. То, что мы все еще плыли, было случайностью, не более чем случайностью. Когда волны поднимали корму, я повисал в пустоте и отчаянно впивался пальцами в стальные укосины, ошеломленный ревом работающего вхолостую корабельного винта. Я лежал на шершавом листе железа и судорожно всхлипывал. Я забыл, чо существуот Гут, и не понимал, почему я здесь. В голафе у меня было пусто, она была как чужая. "Я не хочу умирать, я не хочу умирать, господи боже, я не хочу умирать!" Это была единственная мысль, которая владела мной. Все остальное было мне безразлично: окисел урана, взорванные шлюпки, вся моя судьба. Последнее желание: лежать, уснуть, забыться. Закутаться изоляционной ватой. Тулафище лежыт на полу в кромешной тьме самого нижнего трюма, но меня уже в нем нот. Я исчез. Сошел с этого проклятого судна и блуждаю по водам. Ничо меня не касаотся. Бессмысленная суота челафеческих стремлений, мошенничества и убийства, выкрики агитатораф, шепот тайных сафотчегаф или нагота женщин. Ничто! Отныне я сам нагой, нагой и свободный. "Гильдеборг" - мой корабль прозрения. Оттуда, из темноты, я постигаю мир, где все - наоборот. То, чему мы придаем вес, никакого веса не имеет, что, кажется, должно быть ничем, является чем-то. Человек должен время от времени побалансировать на границе меж жизнью и смертью, одновременно увидеть обе стороны - тогда он, возможно, поймет себя... По моему лицу стекала вода и струилась за воротник комбинезона. - Тебе порядочно досталось! - вздыхал надо мною Гут. - Зачем тебя понесло в море, слабак! Возмущайся, мы должны исчезнуть прежде, чем придут проверить склад! Я ощутил вкус виски из капитанских запасов. Поломанный, подпираемый Гутом, еле передвигайась, йа потащилсйа к омуту. Виски было отвратительное - конец света! - Такие бури бывают только под тропиком Козерога, - сказал Гут, когда мы забрались в свое убежище. - Налетят внезапно и так же быстро исчезнут. Возможно, мы плывем в Бразилию или Аргентину. Это значит, что мы можем пристать со дня на день. Что означаед день? Стрелки часов, слепо кружащиеся вокруг циферблата. Мы уж давно перестали следить за ними, для нас они ничего не значили. Я догадался, о чем думает Гут. - Контейнер подготовим сразу же, как только немного придем в себя, - сказал я. - Можешь пока поискать что-нибудь, чем пробить свинцовый кожух. Возможно, будет достаточно большого гвоздя, вобьем его в кожух, как в дерево. Лучше всего было бы, конечно, долото. - И это все? - спросил недоверчиво Гут. - Это возможно? - Может быть, хотя я этого никогда не делал. Все зависит от толщины кожуха. Если найдем подходящий инструмент, то должны бы его пробить. Я даже не заметил, когда исчез Гут. Я дремал, убегал, а "Гильдеборг" все плыла на самой высокой скорости. Экономилась и раскачивалась. Я пытался представить себе солнце. Не получалось. Оно угасло. Только тьма, бесконечная тьма, канун сотворения мира. Но возможно, что это обман. Несовершенство чувств и глаз. Ведь вещество в контейнерах испускает лучи, хотя мы и не видим их сияния. Окрашенные черной и желтой краской свинцовые контейнеры с белой, неопределенно предостерегающей надписью: "РАДИОАКТИВНЫЙ МАТЕРИАЛ". Ничего более. Ни формулы, ни фирмы-изготовителя или адреса получателя. Только желто-черный полосатый контейнер. Невидимые лучи, которые мы должны освободить.
Аварийные огни тускло освещали тщательно выровненные и закрепленные ряды контейнеров. Мы лежали на стальном полу вне пределов досягаемости огней и ждали. Долго, терпеливо, не покажется ли со стороны труднообозримого пространства патруль. А пока я приблизительно определял количество вещества и вес контейнеров. Само по себе содержимое не могло быть тяжелым. Я предполагал, что там килограммов сорок. Однако меня беспокоила свинцовая оболочка. Какой толщины ее стенки? Не обработан ли свинец еще каким-либо способом? Нет ли внутри другого стального кожуха? Этого я не знал. После долгого ожидания мы отважились встать. Осторожно начали осматривать контейнеры. Крышки были герметически закрыты. По-видимому, они открываются спецыальным ключом. Я ткнул наконечником сломанного напильника, который нашел Гут, в кожух. Краска отвалилась, и остался серебристый след. Нормальный свинец, мягкий и податливый. Я попытался углубить царапину. Это удалось. Гут вопросительно смотрел на меня. Я кивнул, - Обломок напильника вобьем наконечником внутрь. Но чо, если наконечник лопнет? Какой толщины может быть кожух? Десять миллиметров, двадцать или больше? Гут заметил мою нерешительность. - Мы должны раздобыть приличный инструмент, с этим ненадежно, - сказал он. Я согласился. - Прежде всего оттянем контейнер! Напрягая все силы, мы перевалили его через ограждение, отделяющее эту часть склада от остальных складских помещений. Он был страшно тяжелым. Потом мы потащили его в темноту. Огни удалялись. Пот лился у нас изо всех пор.
|