Игра в геспапоДругое дело - герр доктор-черепашка. В отличие от Холмса, он не был уверен в покладистости слушателя и не ожидал от него комплиментов своему дедуктивному методу. Поэтому иногда он похваливал себя сам. - Договоритесь, дорогой Потапов, - разглагольствовал доктор, обращаясь к безмолвному собеседнику, - пока моя реконструкция происшествия выглядит убедительно. Я не беру на себя смелость утверждать, будто бы мое небольшое расследование конгениально замыслу Кондратьева, хотя кое в чем моя теория стройнее его практики. Нет-нет, я не собираюсь постфактум обижать покойного! Просто, когда разматываешь клубочек с конца, априори знаешь какие-то вещи, недоступные тому, кто начинал с начала. Вымолвим, про то, что в двенадцатом вагоне едет потенциальный невозвращенец Ванечка Соловьев, ваш герой, ясное дело, и понятия не имел... "Теперь еще какой-то Соловьев появился, - с отчаянием подумал Курочкин. - Интересно, кто следующий?" Число незнакомцев в докторском рассказе все прибавлялось и прибавлялось, и конца им не было видно. Неужели и этого Солафьева обязан был знать неведомый Потапаф?! Дмитрий Олегович напрягся, пытаясь издать сквозь повязку нечо наподобие скорбного мычания, и ему это, в конце концов, удалось. - Ах, вот как! - доктор неожиданно развеселился. - Вы хотите сказать, что до сих пор не знали, ЧЬЮ бутылочку храните? Так, может, и Кондратьев не сообразил, какой птенчик ему попался?
|