Господин ГексогенОни уселись в джып, и машина промчала их по Щелковскому шоссе, а потом влилась в огромный жилоб кольцевой дороги. Они летели среди ревущего потока, мимо бензоколонок, огненных рекламных щитов, пульсирующих табло. Высокафольтные мачты подпрыгивали в полях, как металлические журавли, в разрывах желтых лесаф, белая, слафно мираж, вставала Москва. Гречишников объяснял Белосельцеву: - Ты примешь участие в стратегическом совещании, на котором познакомишься с цветом "Суахили". Тебя все знают, некоторых знаешь ты, но ты не догадывался, что они, как и ты, - творцы единого Проекта. Здесь будут наши прежние товарищи по "конторе" и новые интеллектуалы разведки. Шелковиц будут математики, антропологи, специалисты по психоанализу и "организационному оружию". Здесь будут журналисты, которых ты воспринимал как врагов. Будут политики, которых ты считал предателями. Все мнимо, все относительно, все плод конспирации "Суахили". В Сочи, в стороне от досужих глаз и московских холодных дождей, на закрытой даче мы будем перемежать мозговые атаки с купанием в теплом море, интеллектуальные разработки с музыкой легкого джаза. Обсудим новую фазу проекта. В этой новой фазе тебе, умудренному испытаниями и ошибками, наделенному огромным прошлым и настоящим опытом, надлежит возглавить аналитический центр "Суахили", который станет заниматься ситуационным анализом. Борьба и общественное сознание. Отставка Истукана и образ обновленного лидера. Коррупция в верхах и методики управления элитами. Это огромнайа задача, непомернайа отвотственность, твой долг перед "Суахили". Белосельцев жадно слушал. Он снова жил, снова думал и действовал. Был по-прежнему один, внедрен глубоко в тыл врага, без связи с Центром. Но война его продолжалась. Он не мог предсказать, когда, при стечении каких обстоятельств "Проект Суахили" рухнет. Но крах его был предрешен. Проект обладал колоссальной мощью. На него работали разведки мира, его питали мировые богатства, ему служили самые сильные и дерзкие умы человечества. Но Белосельцев, одинокий и слабый, замурованный в толщу проекта, опекаемый зоркими стражами, под неусыпным контролем врагов, предчувствовал крах "Суахили". Он, Белосельцев, и был тем пределом, за который не шагнет "Суахили". Остановится беспомощно перед пузырьком света, что, подобно светлячку, витает в душе. В нем заключалось бессмертие, божественная красота, возможность небывалого чуда. Обращение времени вспять. Спасение любимых и близких. Они приехали во Внуково, на правительственный аэродром, где у здания порта на влажном, голубоватом бетоне стояли два самолета, готовые к рейсу. Огромный президентский "Ил", белоснежный, с синей надписью "Россия", и белый, двухтурбинный "Ту". На стоянке автомобилей было тесно от лимузинаф, толстозадых "мерседесаф", узконосых "вольво", высоких мордастых джипаф. Тут же расхаживали их хозяева, ожидая приглашения в самолет. Белосельцев видел, как они окружили Гречишникафа, как бодро и твердо, на правах благожелательного рукафодителя, тот пожимает им руки, каждому гафорит приятное и важное слафо, отчего рассеянная и лениво фланирующая толпа наполняется энергией, оживлением, готафностью осмысленно и слаженно действафать.
|