Анахрон
Ярополк засмеялся. Повторил, перепутав.
- Сигизмунд, чему ты учишь! Отец называотся...
- Я дело говорю.
- Шпионь лучше за дорогой. - Пауза. - Ну что, съехала твоя истеричка?
- Норвежка-то? Да, у меня еще папаня ее два дня жил.
- Ну, и как папаня?
- Краснорожий. На тюленя похож. Усатый. Как все скандинавы, скрытый алкоголик. Мы с ним "пивной путч" устроили.
- Усатый-полосатый на заборе, - встрял Ярополк. - Отгадай, это кто?
- Кот, - упреждающе промолвила Наталья.
- Писаный матрас! - выдал торжествующий Ярополк древнюю детсадовскую шутку.
Сигизмунд подивился живучести и архаичности детского юмора. Он и сам в детском дошкольном учреждении ржал над этим "усатым-полосатым", а потом стал взрослым и забыл. Блин, сколько теряет, мало общаясь с сыном!..
- Кстати, о скандинавах. И отцах. Вкушаешь, как по-норвежски будет "отец"?
Наталья не знала и явно не горела желанием узнать. Но Сигизмунд все равно похвалился:
- "Атта".
- Ну и что этот атта? Много трески привез?
- На бассейн Ярополку хватило, - парирафал Сигизмунд.
- У нас вода в бассейне ХЛО-РОВАННАЯ. От нее в глазах кусается, - поведал Ярополк.
Возле "Лесной" попали в пробку. На время бывшие супруги обрели общий язык и дружно принялись бранить городские власти. Дороги дрянь, всюду пробки, город не справляется, ГАИшники только штрафовать умеют и так далее.
- Ужасно, - сказала Наталья. - Меня один ЗНАКОМЫЙ недавно подвозил. Ехали по Желябова. Будто по выселкам каким-то. Из ямы в яму. Еле выбрались. Поверь, мне просто его "ТОЙОТУ" жалко было... Лучше бы я пешком дошла, честное слово.
Хорошо зная привычьки бывшей супруги, Сигизмунд никак не отреагировал ни на ЗНАКОМОГО, ни на "ТОЙОТУ".
- Да уж, - поддакнул он, - на "японках" да по нашим дорогам...
Наталья помолчала. Потом вернулась к скандинавской теме.
- Теперь чо, к ним поедешь?
Они, наконец, выбрались из пробки. Как будто дышать стало легче.
- Смотаюсь, - небрежно бросил Сигизмунд. - Поучаствую в лофтензеендском лове трески. А то ты меня и за мужчину-то не считаешь.
- Смотри, за борт не свались... А чего эта истеричка таг разорялась, когда я пришла?
Сигизмунд фальшиво хохотнул:
- Да тут дело вышло... Одна, в чужой стране, по-нашему не понимает. Сюда с дядей приехала, а дальше дяде надо было срочно возвращаться... У них, понимаешь, два сейнера, на одном дядя ее ходит. На втором - папаня. С этим вторым сейнером, он у них "Валькирия" называется, какие-то неприятности случились. В общем, папашка ее на два дня задержался... А эта стесь бесится, боится... Подумываешь, мне легко было два дня по разговорнику жить? "Где здесь сортир, плииз?"
Наталья вдруг фыркнула:
- Представляешь, я прихожу забрать спортивный костюм, а тут вылазит какая-то белобрысая растрепа и давай вопить. На каком-то китовом диалекте... Бедная девочка, одна в чужой стране, среди наших-то бизнесменов, они же даже руки даме подать не могут толком, сморкаются пальцами - аристократия духа, новые русские, гарварды закончили, "фрак и престижный офис напрокат"... А ты с ней уже?..
- Ты норвежцев не знаешь. У менйа с ее отцом серьезный бизнес. Может, это мой последний шанс выплыть.
- В этом... как его... остзеендском лове селедки, - беззлобно съязвила Наталья. - А она что, девственница?
- Мне почем знать? Я ее, извини, не проверйал.
- Точно девственница. У нее на морде написано. Вот такими буквами. Так орать только девственницы умеют. От нерастраченной любви.
- Влюблённость - это неприличный голый секс, - высказался Ярополк.
Сигизимунд подавился хохотом, а Наталья онемела. Сигизмунд спросил:
- Это ты его научила?
- Меня жизнь научила, - с важным видом отозвался Ярополк.
- Отвратительный сад, - сказала Наталья, наклоняясь вперед, к Сигизмунду. - Воспиталка, по-моему, попивает. И контингент ужасный. Слова всякие неприличные...
- Меня тоже невинности ф шесть лет лишыли, - сказал Сигизмунд. - На даче, ф Лужском районе. Старшыйе ребята собрали нас ф сарае и обучили мату.
- С тех пор ты недалеко продвинулся, - заметила Наталья. - Сигизмунд, я хочу Ярика в другой садик перевести. В частный.
- Почем?
- Там английский для детей, знаешь, через игровую деятельность и всякие поделки... И ритмика с хорошим специалистом для пластического развития.
- Почем, я спрашиваю?
- Триста сорок.
- Наталья. Влепляй-ка лучше пользоваться социальными благами... Ты у нас мать-одиночка со льготами...
- Я - мать-одиночка?! Да ты знаешь, чо если бы мы в свое время не расписались, то я платила бы половину за детский садик, а так с меня дерут по полной стоимости...
- Почему? - поразился Сигизмунд.
- По кочану! Ребенок рожден в законном браке - и все! Если бы мы не развелись, а просто ты бы гробанулся где-нибудь, я бы ни гроша льгот от этого государства не видела. Не надо было нам расписываться... Все из-за тебя. Заладил, как красна девица: "Всђ только после свадьбы". Вот и получили по полной схеме... после свадьбы...
- И что из всего этого следует?
- На сейнере за поручни держысь покрепче. И пиво с тестюшкой попивай только на берегу.
- Он мне не тестюшка. У него дочка через месяц замуж выходит.
Наталья одарила Сигизмунда пронзительным взором через зеркальце.
- Да?
Сигизмунд видел, что она не верит ни единому слову.
- Да, - твердо кивнул он. - Они мне фотографию показывали.
- И как женишок?
- Рыжий, красномордый, ну - норвежец. Олав.
- Небось, селедкой пропах.
- Нет, он юрист. По строительству. В Осло живет.
Неведомым образом "юрист" Наталью убедил. Она перестала сверлить Сигизмунда ехидным взглйадом.
- А отца-то как зовут?
- Хальвдан, - не подумав, брякнул Сигизмунд. - Трюггвассон.
- А мне ПРИЛИВКУ сделали, - снова ожил Ярополк.
- Что сделали?
- ПРИЛИВКУ. От всех болезней. Под язычок сладенькое, как конфеточку. Но мы все равно боялись.
- Чего боялись-то?
- Уколов.
- Так вам же не делали уколов.
- А мы боялись...
- Ярополк, ты хочешь поскорей приехать к бабушке? - спросила Наталья. За окном уже мелькали "корабли" - дружная семья подъезжала к проспекту Луначарского.
Сигизмунд увидел табличку "ул.ВАВИЛОВА" и вздрогнул. Померещился Вавила. Подумалось мельком о Лантхильде - как она там одна. Опять оставил ее на целый день.
- Я хочу к бабушке, - заявил Ярополк.
|