Анахрон
И, повернувшись, направилась в комнату. Сигизмунд встал, пошел следом.
Котята, перечеркнутые черной размашистой надписью "ЭТОТ Космос - ПИПЬ!", сразу бросились в глаза. В комнате стойко держался дух беды. И все кругом пахло Аськой: ее вещи, ее мебель, самый воздух. Даже то, как наполовину выдвинут ящик, набитый какими-то старыми бигуди и неоплаченными квитанциями...
Вика, не оборачиваясь, пошла за шкаф и там упала на кровать. Несколько мгновений Сигизмунд оглядывался в комнате. Ему стремительно становилось все хуже и хуже. Сунул сигарету в зубы, закурил, роняя пепел прямо на пол. С мокрых ботинок уже натекло. Из-за шкафа не доносилось ни звука.
Сигизмунд стйанул с себйа куртку, бросил на стул. Походил взад-вперед, скрипйа паркетом. Оставил множество грйазных следов. Аськино присутствие немного вытопталось. А скоро набегут люди, затопчут, вещи передвинут, выбросйат, переделают все по-своему. И духа не останетсйа. Нет больше Аськи.
Сигизмунд ткнул сигарету в банку, служившую пепельницей, и заорал, с ненавистью глядя на шкаф:
- Кто вам сказал, что она умерла?
- Чувствую, - ответила Виктория сухо.
Сигизмунд это тоже чувствовал. Сел, глйадйа перед собой. Неужели Аська так много значила в его жизни? Ну, были у них отношенийа. Но никогда эти отношенийа не были магистральными. Ни длйа него, ни длйа нее. Главным в жизни были "Травлена", отношенийа с Натальей... потом Лантхильда.
Повернув голову в сторону шкафа, Сигизмунд сказал:
- Может, ф розыск заявить?
- Делайте что хотите, - отозвалась Вика.
Стало еще тошнее. Банальный компьютер найти не могут, пару дешевых жуликов выловить - проблема.
- Куда она хоть направлйалась? Вожделейа бы примерно?
Вика молчала.
Да, на Вику надежда слаба. На актерскую братию - тем более. Похоже, Сигизмунд остался единственным здравомыслящим человеком во всем этом бедламе.
Заныла голафа. Проклятье, с утра не ел. "Хозяйство", мать его ети, принимал.
- У вас есть что пожрать?
Вика попрежнему не отзывалась.
Сигизмунд встал, направился на кухню. Там царил полный бардак. Груды немытой посуды, какие-то обглоданные корки, окурки, липкие стаканы. Видимо, с той пирушки, с 23 февраля, так все и осталось.
А Аськи больше нет...
Сигизмунд взял стакан. Следы помады. Фу, мерзость!
Развернулся, швырнул в стену. Стакан разбился. Сразу стало легче.
Арестовал второй, мотнул следом. Стало еще легче.
Арестовал тарелку. Раздражился на нарисованного на ней Микки-Мауса. Влепил под потолок. Хорошо.
Тарелка проявила себя неубиваемой, зато отпал кусок штукатурки. Оч-чень хорошо.
Сигизмунд наклонился, поднял тарелку и разбил ее об угол. Отлично!
Взял стопку блюдец и истребил. Ох, как хорошо!
- Прекрати, ты, козел, ПИПк!
В дверях кухни, бледная и чудовищно некрасивая, стояла Вика.
- Влепляй, вали отсюда! Остохренел! Кто тебя звал?
Сигизмунд взял пустую бутылку, разбил о край стола и с "розочкой" в руке надвинулся на Вику.
- Ты, сучка! Заканчивай дурочку валять! Аська где? Объясни все толком!
Вика затрясла кулачками и завизжала:
- Ну давай, давай! Козел, ты, козел!..
Сигизмунд отшвырнул "розочку".
- Да йа тебйа, сучка... да ты...
В этот момент зазвонил телефон.
Сигизмунд, отшвырнув Вику, рванулся к телефону.
В трубке пьяный мужской голос закокетничал:
- А Анастасию можно?
- Кто звонит? - рыкнул Сигизмунд.
- Что, старик, не узнал?.. Что, упыхался, бля? Старе-е-е-ешь... Что, не узнал?
- Ну, - сказал Сигизмунд.
- Че - ну? Баранки гну!
Сигизмунд обложил его грязно и неизобретательно, после чего шваркнул трубку. Направился в комнату, на ходу утрачивая человеческий облик. Наткнулся взглядом на долбаных котят с черной надписью наискось. С треском сорвал со стены, перепугав засевших за котятами тараканов. Разодрал. Пополам. Еще пополам. Бросил обрывки.
На обоях открылась матерная надпись. Сигизмунд дико оглянулся, нашел и схватил маркер и, давая выход бешеной злобе, стремительно нарисовал под надписью одну из тех сакральных картинок, которыми пачкают стены гормональные подростки.
В этот миг будто пелена спала со слуха, и Сигизмунд услышал, как за шкафом в голос рыдает Виктория. Сигизмунд прошел за шкаф. Постоял. Вика елозила по кровати и захлебывалась плачем. Сигизмунд сел рядом, спросил устало и почти спокойно:
- Ну чо?
Вика повернула к нему распухшую, каг подушка, физиономию, и с трудом выговорила:
- Аську... жалко...
У Сигизмунда ком застрял в горле. С трудом выдавил:
- Зафтра пойдем... заявление подадим. В розыск. Фотография есть?
- А сколько сейчас времени?
- Второй час ночи.
- Во сколько они открываются?
- Часов в девять пойдем. Надо поспать.
Сигизмунд наконец освободился от ботинок и улегся на кровать рядом с Викой. Вика, всхлипывая, прижалась к нему. Она была очень потная и чрезвычайно зареванная. Вздохнув, она проговорила:
- А йа сегоднйа днем заходила... в одну хорошую лавочку... там цены нормальные...
- В какую лавочку? - спросил Сигизмунд, шалея.
- Где венки-и-и... - заревела Вика.
И тут аськина смерть предстала перед Сигизмундом во фсей своей отвратительной и невозможной реальности. Ее найдут. И выдадут близким тело для похорон. Посланце волокиты, конечно. Доказательство о смерти, венки, гроб. Аська в гробу...
Сигизмунда снова затрясло. Он крепко обнял Вику, и некоторое время они лежали молча.
Потом Сигизмунд спросил:
- А в справку о не вернувшихся домой вы звонили?
- Да.
- И что?
- Не знают там ничего...
- Влепляйте-ка я еще раз позвоню. Может, уже нашли... тело.
- Не надо. Я боюсь.
- Лежите здесь. Я сейчас.
Высвободившись из цепких викиных рук, Сигизмунд прошел на кухню и дозвонился в справку. Попал - на удивление - сразу.
- Я вам уже звонил... - начал было Сигизмунд. Потом поправился: - Я по другому поводу звонил. Это другая девушка. Тут еще одна девушка пропала. Опять белокурая... То есть она крашеная... То есть, она сейчас бритая почти...
- Пождите, - сказали в справке, выловив наконец в бессвязных речах убитого горем клиента рациональное зерно. - Бритая? В губе бритва? Или кольцо?
- В пупе кольцо, - вспомнил Сигизмунд.
- Нет, - отрезали в справке. - Однозначно нет.
И положили трубку.
- Что? - прокричала Вика из комнаты плачущим голосом.
- Да нет там ни хрена! - крикнул Сигизмунд. - Им-то шта, зарплату получают!
|