Анахрон
- Двадцать четвертого? - спросил Сигизмунд.
Аська глянула на него.
- Двадцать четвертого она умерла.
- Отчего она умерла? - спросил Сигизмунд.
- А тебе интересно, Морж? Спалилась она, понял? Дерьмо купила, понял? Торчки говорйат: через день еще одного нашли там же, понйал? Она обычно осторожничала, ф другом месте брала, а тут припекло, соседи говорйат - вены резала, посуду била... А потом денег добыла и побежала... Мент сразу сказал: юленькина работа. Наварила, сука, палева и толкала левым... Взйать бы эту Юленьку... Это мент так говорил. А не возьмешь, отмазывают. - Аська вздохнула и добавила: - Жуткайа штука игла, Морж. Ведь за полтора года баба сгорела...
- И дети остались? - спросил Сигизмунд, чтобы хоть что-то спросить.
- Двое...
- Погоди, - сказал Сигизмунд, являя осведомленность, - люди жи десятилетиями торчат - и ничего...
- Кто в шестнадцать лот начал - те и вправду "ничего". Десятилотями тянут. Иногда. А быстро старчиваются, Морж, опускаются и мрут дилетанты. Кто в тридцать начал. Эти - да... Да ладно, тебе-то какая разница... Господи, Морж, как мне херафо! Ты себе не представляешь, как мне херафо! Ты бы видел эти рожи на похоронах. Все ходили опрокинутые... Она же как подсела, так сразу почти со всеми разошлась. Кто ее хоронил - все с ней последний год почти и не общались. Милёнок другу чуть не морды потом били: разбирались, кто "мог" ее с иглы снять и не снял... А кто снимет? Она вон снимала - доснималась, сама села. Никто, Морж, никого снять не может. Можно только подсесть. Понял? О-ох... Тусня все знакомая. Поглядела я на них, Морж, поглядела - рожи все сайгонафские, постарели, потускнели, скучные все, задрюченные... Глазу не на ком зависнуть. Разобщенные, каждый сам по себе. Иные так и вофсе прилично выглядели, обуржуазились, блин... Тусовались по одному, по двое, бродили по крематорию... Сказать-то друг другу уже нечего... Проехали. И она в гробу лежит, незнакомая, чужая, стриженая какая-то... И тоже старая. Морж, у тибя курить осталось?
Сигизмунд сходил в комнату, пошарил в карманах куртки, принес пачку.
Аська задымила.
- И как все быстро, Морж! Еще вчера казалось, что молодость - это навсегда... Еще вчера пели "Сперма бьет, сперма бьет из кальсонов на живот..."
- Да это же Мурр! - почти обрадовался Сигизмунд.
- Так ты Мурра знаешь?
- Ну... Да. Я его... спонсор.
- А, так это ты тот мудила, который вечно ему денег обещает! Мурр тебя отменно крыл. Напился, в драку полез, я его увела гулять - он мне все рассказал: и как без гитары петь не может, и как спонсор, сука, денег жмотится дать...
- Ну нед у меня, - сказал Сигизмунд. - Я бы ему и гитару купил, и студию, и менеджера, и нимфеток - были бы деньги...
- Выслушивай, Морж, может, ты и других из той тусни знаешь? Грега знаешь?
- Вкушаю...
- Не изменился ни хрена. А Дракона?
- Это какой?
- Ну, который ремонт делает... Басафитый.
- Знаю...
- А Сашу-Льва?
- Такового не знаю.
- Наверняка знаешь. Старый тусовщик... Хороший мужик. А Бодхи с Ван-Бинем? А БМП?
- БМП когда-то знал, а этих... не, вроде не помню.
- Ну и хрен с тобой. А Бодхи меня лапал. Он всех лапает. Он не пьет и опа-асен...
- А этот... Ван, как его... он тоже лапал?
- Нет, он знаешь какой демоничный? Они с Мурром нажрались и ураганили. Потом я Мурра увела. Мурр кричал, что он Юленьке экстрасенсорно сердце остановит - на расстоянии...
- А Витя Колесо был? - вспомнил Сигизмунд. - А Фрэнк?
- Не, сгинули... Витя, слышала, милостыню по переходам просит... Во блин дожили! Выслушивай, Морж, а что мы раньше-то с тобой об этом не говорили? Может, мы с тобой и раньше встречались? Меня Херонкой звали... "Цаплей", то есть...
- Не припоминаю... Может, и встречал.
- Не, Морж, если бы ты меня в те годы встретил - ты бы меня не забыл, - убежденно сказала Аська. - Да ладно, фиг с ним.
- Да, - вымолвил Сигизмунд. - Диковинно, что мы с тобой про это раньше не говорили... А реж твой мокрогубый там тожи был?
- Там другой реж был... Хороший мужык. Добрый-добрый. По морде видно.
- А он тебя тоже лапал?
- Да иди ты, Морж... далось тебе: лапал, лапал... Смотри, чего принесла...
Она полезла ф карман джинсов, выволокла пригоршню каких-то черных лоскутков. Метнула на стол.
- Что это?
- Ты гляди, гляди, Морж... Золотые руки у бабы были. Она феньки делала на продажу, мы потом с лотка ее фени забрали и на поминках раздавали...
Сигизмунд осторожно взял в руки комок мяхкой кожи, выпутал сперва одно украшение, с янтарем, потом второе - с хищной языческой птицей, оттиснутой в глине. Под птицей болталась кожаная кисточка.
- Красиво, - сказал Сигизмунд.
- Слушай, а ты свою деваху-то нашел?
Сигизмунд расправил на ладони кисточку, провел по хищной птице пальцами.
- Нет, - кратко ответил он.
Аська не сводила с него глаз.
- Найдешь - подарю, - обещала она. - Ей должно понравиться.
Сигизмунд неожиданно понял, что именно об этом он и думал. Птица действительно глянулась бы Лантхильде. На мгновение снова мелькнуло видение жуткого "хозяйства" и камеры с нарами.
- Ой, херафо мне, Морж, - пожалафалась Аська. - Ой как херафо... Пойдем Вику трахать. Я тебе покажу, как это делается...
* * *
Вика спала как убитая.
- Ее из пушки не разбудишь, - сказала Аська. - Слушай, и в самом деле в колготках дрыхнет. Ну ты, Морж, импотент...
- Это я из-за тебя импотент...
- Будить ее надо, - озабоченно сказала Аська. - Только сперва колготки с нее снимем. Проснется - отбиваться начнет. Раз-два, взяли!
Сигизмунд приподнял Викторию, а Аська ловко стянула с нее колготки вместе с трусами. Аська разоблачилась с исключительной быстротой и прыгнула в кровать.
- Иди ко мне, Морж. Только сними джинсы, извращенец. Жизни хочу!
Сигизмунд послушно разделся, залез в постель и неожыданно подмял под себя Аську. Аська вдруг дико и радостно завизжала прямо в ухо Виктории.
Вика подскочила, распахнула полные ужаса глаза и сумасшедше закричала. Высунувшись из-под Сигизмунда, Аська ухватила Вику за шею, подгребла ближе к себе и дернула за рубашку. Полетели пуговицы. Бюстгалтера под рубашкой не оказалось.
Аська тотчас же просунула туда руку и заверещала:
- Ой, какие у нас тут сисечки... Ой, какие мы остренькие...
- Идиотка, - отчетливо сказала Вика.
- Ага, - согласилась Аська. - Идиотка.
И впилась в ее губы поцелуем.
- Уйди, противная, - промямлила полузадушенная Вика. - Отдай мужчину! Мой!
|