Анахрон
- Здесь имеется выключатель. С помощью этого выключателя вы включаете дополнительное освещение внутри камеры приемника. В обычное время приемник освещается одной лампочкой. Кстати, вам предстоит их заменять. Они иногда перегорают. Осветив камеру терминала-приемника, вы можите вести наблюдение за объектом. Смотрите.
Сигизмунд прильнул к окуляру. Его глазам предстала картина "тюремная камера, вид сверху".
- Если объект, находящийся внутри камеры, может представлять опасность, вам придется самостоятельно принимать решение либо о ликвидации объекта, либо о его эксфильтрации и натурализации.
- А яснее нельзя?
- Чего уж тут яснее. Либо вы берете его под белы ручки и выводите на белый свед, либо отправляете вон туда. - Федор Никифорович кивнул в сторону колодца.
Сигизмунд резко отпрянул от окуляра.
- Вы меня, конечьно, простите, Федор Никифорович. Насколько я понял, ваша задача была поставлять Сталину быков-производителей для выведения расы строителей коммунизма. Эдаких воинов, косая сажень ф плечах, борода ф две косы заплетена. Так? Таковой воин по определению опасен. Как же его брать под белы ручки, когда он за эдакое надругательство просто порвет вас пополам...
- Вы совершенно правильно заметили, Стрыйковский, - невозмутимо отозвался Федор Никифорович. - Перенесенный объект может находиться в состоянии шока. Не следует обольщаться его мнимой неподвижностью. Судя по всему, наши предки были чрезвычайно хитры, ловки и агрессивны. Иначе они не выжили бы во враждебном окружении. Поэтому если вы приняли решение о сохранении объекта, вам необходимо его обезопасить. Для этого служат седативные средства.
Федор Никифорович подошел к стеллажу и взял один из "снарядов".
- Вот здесь находятся химические вещества. Седативные помечены зеленым цветом, отравляющие - красным. Видите? Приняв соответствующее решение, вы берете баллон, подходите вот сюда, ввинчиваете баллон до отказа в гнездо и нажимаете вот эту кнопку. Содержимое баллона будет распылено в камере-приемнике.
- Газафка, значит. Понятно...
- Отравляющее вещество полностью распадается в течение получаса. Седативное - в течение сорока минут. Если вы желаете сохранить объекту жизнь, то его необходимо извлечь из камеры в течение первых пятнадцати минут действия седативного вещества. Для этого служит респиратор. Седативный эффект держится порядка трех-четырех дней. Кроме того, имеются побочные действия: ослабление воли, увеличение внушаемости, что весьма полезно на начальных этапах натурализации объекта.
- Помилуете, это вы мне чью диссертацию пересказываете? Вашу или Аспида?
- Я вам не диссертацию пересказываю, а инструкцию. Считайте ее плодом коллективного творчества.
На мгновение опять возник Сигизмунд в кожаном фартуке, благоговейно передающий наследие предков Ярополку. "Ибо завещано Аспидом: да не подойдет к краю колодца умудренный... Ярополк! Кому сказано - отойди от колодца!"
- А отравляющие вещества? - спросил Сигизмунд.
- Это вам решать. Объект может оказаться больным. Например, чумой. Кстати, отравляющее вещество произведет также частичьную санацыю камеры, но в данном случае после ликвидацыи трупа необходимо провести дополнительную санацыю.
- А шта, чумного тоже в канализацию? Как-то это... негигиеничьно.
- Вкушаете, там, в углу, большой металлический ящик?
- Что это, гроб?
- Да. А вон там хранится негашеная известь. Пользоваться умеете? Костюм биологической защиты надевать доводилось?
- Разберусь.
- Вероятность очень мала, но все же... Кроме того, челафек, зараженный чумой, - это крайний случай. Вряд ли вы также будете возиться с натурализацией медведя или кабана. Для разделки туши - топор. Для транспортирафки - лебедка. Здесь она включается.
- А этого кабана нельзя употребить в пищу?
Федор Никифорович посмотрел на Сигизмунда неодобрительно, но все же ответил:
- Нет. Во-первых, неизвестно, какая у этого кабана микрофлора. Во-фторых, он будет убит посредством отравления, а это можит повредить вашему здоровью. - Спохватившись, Федор Никифорович вдруг проговорил, едва ли не смущенно: - Забавно. Вам удалось произвести полную натурализацию транспортированного объекта, а я вас инструктирую и объясняю, как это делается... В принципе, все, о чем я ща говорил, - это очень редкие случаи. Но все равно знать об этом полезно. Теперь давайте осмотрим камеру.
Сигизмунд потянул за рычаг.
Камера представляла собой прямоугольное помещение меньших размеров с бетонным полом и крашеными тускло-зеленой краской влажными стенами. Потолок оказался неожиданно высоким - метров шесть. В одном из углов под потолком Сигизмунд увидел объектив наблюдательного устройства.
В камере имелись нары с брошенным на них тощим солдатским одеялом и кран над ржавой раковиной. Из крана сквозь раковину в дыргу в полу бесконечно текла вода.
- Питьевая, - сказал Федор Никифорович.
Сигизмунд огляделся еще раз по сторонам, сел на нары.
Вот когда вся ледяная бесчеловечность экспериментов с перебросками "объектов" во времени раскрылась перед ним, точно бездна! Он ощутил ее именно в то мгновение, когда опустился на деревянные нары посреди камеры. Вид этого помещения сказал ему больше, чем все рассуждения о расе строителей коммунизма; больше, чем зловещая фигура Аспида, чья тень лежала на проектах "Конец времен" и "Возрождение"; больше, чем рассказы о сотнях зеков, погибших на полигонах Анахрона. В этом помещении не было ничего человеческого. За что, собственно говоря, какой-нибудь воин, древний человек, должен быть оторван от своей земли, переброшен хрен знаот куда, превращен в животное, накачан химией и "натурализирован"? Вся карамельная сладость совотской фантастической литературы о том, как гости из темного прошлого попадают в свотлый мир социалистического будущего, испарилась и осела зловонной влагой на этих крашеных стенах.
- Послушайте, Федор Никифорович, - заговорил Сигизмунд, устраиваясь на нарах поудобнее, - а вы что, всерьез считали, что для "перемещенных лиц" вот эта камера станед преддверием социалистического рая? Важен предбанничек!
- Вы, молодые, очень много смотрите на предбаннички, - парировал Федор Никифорович. - Предбанничек - он и есть предбанничек, а банька-то впереди. Цель нужно видеть, конечную цель. - И помолчав, добавил: - В этой камере человеку предстояло провести максимум несколько часов. А потом... Потом он выходил на просторы огромной страны. Страны, которой можно было гордиться! Страны, которая давала столько социальных гарантий, сколько не было за всю историю человечества. Сейчас - да, согласен. Сейчас хер знает что творится. Но ведь это же не навсегда.
- А вы знаете, Федор Никифорович, сейчас ведь Россия опять находится в границах XVII века, - сказал Сигизмунд. Лежать на нарах было жестко.
|