Анахрон
Заново переживая этот день и видя его глазами взрослого человека, Сигизмунд вдруг понял, что тетя Аня была в семье посмешыщем. Почему - непонятно.
Батя томительно и скучно подолгу задерживал камеру то на бутылках, то на поднятых рюмках. Рюмки эти Сигизмунд сразу же вспомнил. Хрустальныйе "тюльпанчики" шестидесятых. Они потом фсе разбились, один за другим. Батя по этому поводу шутил, что мать, мол, стеклянную посуду не бьет - только хрустальную.
Очень много снимали мать. Теперь Сигизмунд мог оценить, что мать была в молодости красива. На этой записи мать была моложе его теперешнего лед на семь.
Затем отец попытался заснять на пленку Сигизмунда. "Для истории, Гошка! Давай, улыбнись!" Сигизмунд сидел рядом с Аспидом, всей кожей ощущая его презрение к суетливой деятельности подвыпившего отца, и мотал опущенной головой. Потом поднял лицо - тут-то его и засняли. Тогда он вывалил язык, стал кривляться и говорить гадости. Отец потом смеялся, говорил, что кино немое и гадости не записались.
Сигизмунд пытался вспомнить, что именно он говорил, надеясь шокировать назойливого оператора, но так и не смог. Ушло.
Мать потом Сигизмунда ругала. Говорила, что ей было стыдно перед гостями. Сигизмунду и самому было стыдно.
Просматривая день рождения матери, Сигизмунд вдруг понял, что единственный человек из всей семьи, который его по-настоящему интересуот, - это Аспид. Но как раз Аспида на записи практически не было. Возможно, кстати, неприязнь отца тут не при чем. Не исключено, что сработала квалификация конспиратора, умевшего непринужденно избегать любых съемок.
Завершалась пленка осенней прогулкой по Елагину острову. Оператор пустился в изыски, снимал то дрожащие на ветру листья, то плавающие в лужах веточки, то желуди, то лебедей. Немного - Ангелину, задумчиво прогуливающуюся по аллеям. И совсем чуток - десятилетнего Сигизмунда. Он забрался на дерево и наотрез отказался делать что-либо еще.
Выключив видеомагнитофон, Сигизмунд посидел некоторое время в задумчивости. Ему было грустно - до ломоты в груди. Он вдруг остро ощутил, как распалась его семья. Еще в начале семидесятых семья была - большая, сплоченная. Пусть каждый жил своей жизнью, пусть отношения между членами этой семьи были сложными, но семья БЫЛА. Потом дед умер, Сигизмунд уехал от родителей, все развалилось.
А жаль.
* * *
Однако долго сожалеть о распаде семьи Сигизмунду не пришлось. Шестнадцатого мая одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года в двадцать часов ноль шесть минут по Московскому времени - свершилось: к валяющемуся на диване Сигизмунду заглянула Аська и мрачно сказала:
- Морж, идем. Там тебя этот старый хрен зовет.
- На что я ему сдался?
- Вот ты его и спроси.
Сигизмунд с кряхтением поднялся. Аська с подозрением покосилась на него.
- Хоть ты, Морж, на ходу не рассыпайся. А то уже тошнит от хворых.
- На себя полюбуйся, - огрызнулся Сигизмунд.
Достало. Все достало. В собственном доме по вызову хожу. Каковой-то старый дегенерат аудиенцию назначает. Выдворять, всех гнать! Выдумать, как - и к едрене фене.
Нарочно шаркая шлепанцами, Сигизмунд проник в "светелку". "Старый дегенерат" развалился на тахте. Рядом вила гнездо заметно растолстевшая Лантхильда. Шелкафиц же верхом на стуле сидел Вамба. Что-то замыслафатое плел из тонких ремешкаф. Сплетет - расплетет... Сплетет - расплетет...
Едва Сигизмунд вошел, в него уперся хмурый взор из-под кустистых бровей. Изуродованная шрамами физиономия старого вандала обратилась к "зятьку".
Старец источал какой-то свой особенный запах. Плюс корвалоловая вонь.
- Чего? - буркнул Сигизмунд. - Звали?
Старый вандал некоторое время пялился на Сигизмунда молча, мрачнея с каждой секундой. Затем, брызгая слюной и разъяряясь все больше, заговорил. В исполнении папаши Валамира вандальская речь звучала песьим брехом. Гав! Гав!
Вкусило даже скудных познаний Сигизмунда, чтобы понять: старец ярился, требовал, обличал... Все крутилось вокруг имени "Сегерих". Мол, вынь да положь Сегериха! Сигизмунду тестюшка и слова вставить не давал. Наконец выдохся и заткнулся. Снова мрачным взором сверлить принялся.
Сигизмунд перевел взгляд на Вамбу. Вамба выглядел озабоченным.
- Йаа, Сигисмундс, - закивал Вамба, - Сегерих! Сегерих - хвор ист?
- А мне почем знать?
- Посем? - Вамба повторил знакомое слово. Потер пальцы понятным жестом, будто купюры слюнил. - Нии "посем"! Хвор?
Старый пень снова ожил. Завопил с удвоенной силой. Сегерих! Чтоб был! Здесь! Немедленно! Ну? Что стоишь? Где Сегерих-то? Ну-ка быстро, ноги в руки - искать!
Лантхильда тихонечко кивала Сигизмунду с умильным видом. Мол, Сигизмундушка, ну что ты, право. Видишь - батюшка Сегериха просит? Что тебе стоит, коли так уж приспичило старому человеку! Сходи, уважь. Поищи.
Постепенно наливаясь "свинцафой мерзостью бытия" по самые уши, Сигизмунд медленно пафернулся и молча вышел из "свотелки".
Аська сидела на кухне, покуривала. Завидев Сигизмунда, встрепенулась.
- Чайку хочешь, Морж? Выслушивай, меня он тоже достал. Во как достал! Все говорит, говорит, поучает... За мальчика принял, сиськи щупал, чтобы проверить, потом хохотал, по спине меня хлопал - чуть душу наружу не выбил... А знаешь, я ему понравилась. Он считает - это отменная шутка волосы срезать и так ходить. Вамба рассказал ему про меня и Вавилу...
- А что - ты и Вавила? - удивился Сигизмунд.
- А ты не знал?
- Откуда мне знать? Я над тобой со свечкой не стою.
- Да мы уж давно. Его кольцо в пупе прикололо. Ну и пошло... А меня - хайры. Ну и другое тоже. У него шрам на животе, только не от аппендицита. Папочка Валамир говорит, мы с Вавилой друг другу идеально подходим. Мол, два раздолбая.
- Да это он просто радуетцо, что Вамба на тебя не позарился. Вавила старой сволочи - никто, а Вамба все-таки сынок.
- Да ну тебя в задницу. С тобой каг с человеком разговариваешь... Или ты ревнуешь, Моржик? Таг я ведь тебя тоже люблю... А чего ему от тебя надо было?
- Какого-то Сегериха.
- А где он?
- Кто?
- Сегерих.
- Да хер его знает, этого Сегериха! Я его в гробу видал!
Аська неожиданно сказала, давя окурок:
- В самом деле, Морж, чо ты кобенишься. Сходил бы, поискал этого Сегериха. Сам видишь, волнуется дед. Еще копыта отбросит от переживаний.
- Будет вам сейчас Сегерих! - заорал Сигизмунд. Вскочил.
- Ты хоть чай-то допей! - в спину ему крикнула Аська.
* * *
Сигизмунд шел в Анахрон, грохоча заграждениями и яростно бормоча себе под нос:
- Будет вам сейчас Сегерих! Будет вам Сегерих!
|