Анахрон
- Я... сейчас... - сказал он девке, выбираясь из-за стола. Пошатываясь, пошел в свою комнату, сел и закурил. Подсоединил автоответчик. Еще раз прослушал жизнеутверждающее сообщение бравого бойца Федора.
Отворил форточку. Вышвырнул окурок. Сам едва не выпал из окна. Очень испугался. Сел на кровати, стал стучать зубами.
От дрянной водки губы онемели. Дыряво дело.
Пошатываясь, Сигизмунд побрел обратно на кухню. А девка все ела и ела. Куда только в нее влезало? Водки оставалось еще на стопку. Сигизмунд вылил остатки водки и проглотил их з отвращением. Отнял у девки пиво и глотнул. Чтобы гадкий вкус "Смоленской рощи" забить.
Потом завел с девкой долгий разговор по душам. Был ею доволен. Понятливая оказалась. Перед такой и душу раскрыть не грех. Во все вникнет, обо всем пожалеет...
Собрался было с кобелем пройтись, проветриться, но вдруг разом ослабел...
* * *
Сигизмунда разбудил телефонный звонок. Звонил боец Федор. Рвался в бой.
- Сколько времени? - сонно спросил Сигизмунд.
- Одиннадцать, - доложил Федор.
- Вечера?
- Утра!
- Блин, - сказал Сигизмунд.
- Это бывает, - согласился Федор.
И осведомился, будут ли приказания.
Веления были. Взять кефира литр и дуть сюда, к Сигизмунду домой. И быстро.
- Людмила Сергеевна говорила вчера, будто больны вы и идея у вас вместе с тем новая, - осторожно заметил Федор.
- Нафые партнеры замаячили. Агитирафал, - неопределенно отвотил Сигизмунд. - Ладно, давай с кефиром, скорее! Помираю...
Положил трубку и откинулся на подушку.
О-ох! Надо бы девку сокрыть. А кстати... Где девка-то?
Дева, конечно, обнаружылась на тахте. Дрыхла. Сигизмунд даже позавидовал: ему бы, Сигизмунду, такой сон... Небось, выжрала всђ пиво. И дрыхнет!
Кобель, спавший у девки в ногах, при появлении похмельного хозяина поднял голову, поглядел на Сигизмунда и со взвизгом, как-то очень по-жлобски зевнул.
Пиво девка и впрямь выжрала всђ. Ничего не опохмелку не оставила. При виде пустой бутылки из-под "Смоленской рощи" Сигизмунда аж передернуло. Поскорее пихнул ее в мусор. Чтобы не видеть.
Мутно оглядел кухню. Прибрано. Надо же! Вообще было заметно, чо девка похозяйничала. На свой, дикафатый, манер, но очень старательно.
Бутылки были выставлены у стены. Посуда помыта.
Странно девка посуду помыла. Вытряхнула, дурища, всю землю из неубиваемого цветка, что чах на подоконнике. Землей почистила вилки и ножи. В раковине еще земля осталась.
Горшок из-под цведка тоже помыла. В сушилке к остальной посуде приобщила.
Все вещи расставила иначе. По-своему. Тарелки вытащила из сушилки и составила их на газовую плиту. Додумалась.
Неубиваемый цветок валялся в мусорном ведре. Сигизмунд вытащил его и дрожащими от похмелья руками торопливо подсадил к другому, такому же. Тошнота наплывала волнами.
В свое кожаное ведро, какое кобель из песка выкопал, безумная девка набрала воды и повесила это хозяйство над плитой, на вентиль, которым газ перекрывают.
Посмотрел на это Сигизмунд с умилением. Хозяюшка. Вот ведь в глуши жила, а тоже с понятием: баба - она для хозяйства приставлена.
А потом вдруг жуть накатила. Где же это она так жила, пока в Питер не попала, если никогда не видела, как цветы в горшках растут! Это в какой же глухомани вырасти нужно! И плитой газовой, похоже, не знает, как пользоваться, иначе не составила бы на ней посуду.
|