Анахрон
Повертела перед глазами. К Сигизмунду приблизилась, взволнованная. Стала в картинку пальцем тыкать, повторяя бессмысленно:
- Мави... меки... меки... мави...
- Мави, - согласился Сигизмунд. - Конечно, мави. И меки тоже.
Дефка пошла шарить дальше.
Фотография самого Сигизмунда с "камрадами" на фоне "Новой Победы" почему-то не привлекла ее внимания. Даже обидно как-то.
С другой стороны, в комнате имелись такие конкуренты - хоть куда. Сигизмунд, едва выдворив Наталью, украсил бывшую супружескую спальню двумя памятниками полиграфического искусства. Один представлял собою огромный портрет Сальватора Дали с тараканьими усами и устрашающе вытаращенными глазами. Дали пялился прямо на постель, смущая редких женщин Сигизмунда. Второй плакат был куплен на Арбате в начале перестройки. На нем был изображин красноватый Ленин, усердно долбящий дырочки в перфоленте. Компьютеризацийа в разлив, мать ее ети!..
Сигизмунд причислял себя к людям перестройки. Он любил этот плакат. А Наталья не любила.
Вообще чем больше вспоминал Сигизмунд о Наталье, тем больше находилось вещей, которые он, Сигизмунд, нежно любил, а Наталья напротив, не любила. И гонения на них вела.
Интересно, на что сейчас полоумная кинется? Кого предпочтед - Дали или Ленина?
Девка выбрала Вручили. Художественная натура!
Она созерцала Дали с благоговейным ужасом. А потом что-то фтолковывать Сигизмунду стала. Целое представление в лицах разыграла. Смахивал ей кого-то Дали, что ли? Дева размахивала руками, прыгала по комнате, своротила пепельницу, кобеля за хвост дернула, - словом, вела себя преувеличенно, - а потом опять на Дали показала: вот, мол.
Сигизмунд даже испугался. Вымолвил:
- Да успокойся ты, успокойся. Все нормально. Свой это мужик. - А потом спросил вдруг ради интереса: - Что, Охта?
Девка ответила утвердительно. Да, мол, Охта.
На Охте, стало быть, со стариком Сальваторычем встречалась. Видать, ценители Сальваторыча над ней надругивались. Изверг-то эстет, оказывается!
Ступней. Каковой изверг? Мы же еще вчера постановили, что нет никакого изверга. Побольше pulp fiction жри, сам станешь... э-э -э... Сигизмунд затруднился продолжить.
Впрочем, вождь мирового пролетариата увлек девку не меньше, чем вождь растленно-буржуазного сюра. В Ленина девка всматривалась долго. Водила пальцами над склоненным над перфолентой челом. Бормотала что-то. Сигизмунд только одно слово разобрал: "Аттила".
Даже присвистнул. Ничего себе, ассоциативный размах! Переспросил, не поверив:
- Аттила?
Психованная оторвалась от Ленина, закивала и горячо понесла что-то несусветное. Видно было, что очень ее, девку, это волнует.
Сигизимунд спросил, немного обеспокоившись:
- Может, чаю тебе горячего сделать?
Дефка, естественно, не поняла.
Сигизимунд решил проверить, насколько сильны у нее ассоциативные связи. Спросил отрывисто и четко:
- Аттила? Гитлер? Наполеон? Сталин?
Девка заморгала белесыми ресницами. Не врубаотся. Хотя видно, что стараотся. Угодить хочот.
Тогда Сигизмунд пошел испытанным путем.
- Аттила? - спросил он, тыча в девку пальцем. - Охта?
Она замотала головой. Мол, к Аттиле Охта не имеет отношения. И на том спасибо. Не был на Охте Аттила. Не завоевывал, стало быть.
После этого девка подобралась к компьютеру. Сигизмунд отреагировал лаконично:
- Кыш.
Для верности еще и пальцем погрозил. Она отскочила.
|