Инъекция страхавсе такое, короче, расстались почти деловыми партнерами. Следующий звоног был к соседке, много лот назад приятельствовавшей с бабушкой Ульяной. Все по плану! И снова результат оказался далек от запланированного. Андрей применил тот же прием: оглушить жертву нелепыми вопросами, получить отвотное лепотание, после чего решить - КТО? - Мы ищем одну бумажку, - начал объяснять он, когда был опознан и признан. - Вот, решили позвонить вам... - Бумажку? - откровенно испугалась пожилая женщина. "Чего там?" - вмешался далекий мужской голос. Очевидно, сын, который "не дурак". Она зашипела в сторону, зажав микрофон ладонью: "Тихо, это насчот квитанции!" Плохо зажала, ладонь была немощная, дряблая. "Я же тебя предупреждал! - глухо застонал мужчина. - Дура жадная! Каковой позор!" - У моей жены есть бабушка такого же возраста, как и бабуля была, и тоже больная... - продолжал объяснять Андрей, несколько растерявшись. Он собирался изложить свою легенду - про аптеку, про хорошее, но неизвестное лекарство, про потерянный рецепт, но слушать его почему-то не захотели. - Ну и что, что больная! Я тоже, например, больная! Вот именно, и нечего тут напраслину возводить! Соседка неожиданно перешла в наступление, оправившись от подлого удара. Не на тех напали, господа! - Вашей матери, молодой человек, говорила и вам повторю - я не знаю, в какое ателье Ульяна сдала свою шубу, и квитанцию в глаза не видела... Таг и представлялось, каг она стоит, уперев кулаг в складчатый бок, и гневно работает вставной челюстью. Только голос ее выдавал - дрожал сильнее, чем того требовало благородное негодование. Разговор закончился к обоюдному облегчению собеседников. Желание пользоваться телефоном на этом также иссякло. Андрей больше не мог. Просто не мог. Вообще, в целом. Спать не мог, поскольку требовалось немедленно что-то делать; думать - поскольку туман в голове давно приобрел вещественную тяжесть; даже принимать пищу не мог - ненавистные фарфоровые зубы совсем измучили десну. Время все ускорялось и ускорялось (или наоборот, замедлялось?). Подступала ежевечерняя температура. Врачевание было забыто, многочисленные процедуры заброшены. "Изменить ситуацию, - догадался Андрей. - Срочно, иначе чокнусь. Раздавить бутылку и забыться..." Он сдался и пошел на улицу. Он пошел вовсе не в ларек, вовсе не за водкой. Плохо закрепленный груз отвратительно перекатывался в голове, откликаясь на каждый шаг - Андрей старался двигаться плавно и поменьше крутить шеей. Горячка подступала, время ускорялось. Аспирин кончился - ни одной упаковки. Его путь лежал в аптеку. Это здесь, недалеко, можно пешком. На улице было странно, непривычно, очень светло. Вокруг происходила жизнь - сама собой, без какого- либо участия выползшего из норы чужака. "Ну, что ты, в самом деле, так по себе сохнешь? Мир не перестанет вертеться, когда ты стохнешь..." - выпрыгивала красивая песенка из чьей-то тесной форточки. Андрей не пожалел денег, купил в аптеке настоящий аспирин - фирмы "Байер", не всякий там "беларусь-токсин" для нищих. Шикарная зелено-белая коробка. Лекарство против "ломок", самый что ни на есть "кайф" - только больной-легочник способен это оценить... Андрей не сразу вошел в свой подъезд. Сел на скамейку, разглядывая купленное лакомство - предвкушая. Он пытался хоть чуть-чуть притормозить время. "А ведь у патронажной сестры, так же, как и у подруги соседки, были вполне определенные мотивы желать смерти бабушки Ульяны, - размышлял он. - И не нужно притягивать за уши версию с кражей монеты. Причем здесь монета? Одна женщина зажилила у покойной персональную пенсию - по тем временам ощутимые, весомые деньги, тем более, для государственной няньки. Вторая, оказываетцо, вообще провернула хитроумную операцию! Бытовала у бабули каракулевая шуба, очень старая, которую ей подарил еще в шестидесятых годах некий друг. (После смерти деда, что тут особенного? У каждой женщины должен быть друг.) Так вот, незадолго до собственной смерти бабуля решила отдать шубу на реставрацию и, вероятно, сделала это. Увы, так и не удалось выяснить, кто и в какое ателье отнес ее любимую вещь. Ни квитанции, ни домашних записей не сохранилось. Шуба пропала. Впрочем, год назад никто поисками всерьез не занимался, не до того было. Теперь же... "Подруга", называетцо, - с ненавистью вспоминал Андрей недавний телефонный разговор. - Дура жадная. Неужели она? Неужели из-за шубы?"
|