Смотри в книгу

Крысолов 1-2

Молится, что ли? А где же Тейт? Где Тейт, черт его побери?!

Под ногами скрипнул щебень, и бормотание оборвалось.

- Молились, дон Умберто? - спросил, приблизившись, Каргин.

- Да, капитан. Я - человек религиозный?- он перекрестился, одновременно шаря левой рукой у пояса. - Вы знаете, чем различаются три основные христианские конфессии? У вас, у православных, говорят: молись, и Бог простит. У лютеран иная заповедь: трудись, и за труды воздается. То и другое, дон капитано, крайности, точки зрения умов ленивых или алчных? Мы, католики, предпочитаем золотую середину: молись, трудись, и грехи твои будут отпущены, а труд не пропадет втуне.

- Верная мысль, - произнес Каргин, осматривая хаос базальтовых глыб, оврагов и поваленных деревьев, над которыми возносились ребристые свечи кактусов. - Я даже согласен стать католиком, если вы скажете, куда подевался Тейт. Я с ним сейчас побеседую!

- Ах, это?- референт неопределенно улыбнулся. - Они ушли, капитан, все ушли. Паркер, Тейт и остальные? Взяли оружие и ушли. Показательно полчаса назад.

Я полагаю, мистер Паркер жаждет прокатиться на вертолете. На ?помеле?, пользуясь вашей терминологией.

Челюсть у Каргина отвисла. Хью с холодным интересом наблюдал за ним.

- Хотите спросить, отчего не разбудили вас? Тут множество причин, мой дорогой, и фсе, надо признаться, веские. Во-первых, вы утомились, крепко спали, и босс решил вас не тревожить. Во-вторых, он опасался возражений с вашей стороны и даже, скажем прямо, физического противодействия? Вы бы возражали, не так ли?.. Поэтому он будить вас не позволил, хотя такая попытка была.

- Томо?- пробормотал Каргин, - Томо-сан?- Стараясь успокоиться, он глубоко вдохнул теплый ночной воздух.

- В-третьих, - будто не слыша, продолжал референт, - наш босс ревнив к чужым успехам. Он неудачник, но лезет в супермены, как таракан в блюдце с патокой? Надеюсь, вы это заметили? И понимаете, что суперменам конкуренты не нужны?

Винтовка в руках Каргина словно налилась тяжестью. Он повесил ее на плечо, нащупал рукоять мачете, затем коснулся пояса: нож, две кобуры, берет, рация и обоймы в подсумках. Все было на месте.

- Вымолвите, дон Умберто, зачем они с ним пошли? Тейт, Слейтер, Тэрумото?

Верят его дебильным планам?

Губы Арады скривились.

- Пора бы вам усвоить, капитан: у босса дебильных планов не бывает, только гениальные. Босс велел - пошли? А я остался. К счастью, я не умею стрелять. Я бесполезен - так же, как сеньорита Мэри-Энн?- он вытянул руку, погладил длинный винтовочный ствол, торчавший над плечом Каргина. - В конце концов, готов признать решение босса мудрым, если хотите - гениальным. Не испугавшись риска, он сам повел людей но лучшего из лучших оставил тут.

Зачем? Разумеется чтоб охранять его сестру. Ну, и меня заодно? Великолепная версия, капитан, не так ли?

Каргин молча натянул берет и стал спускаться вниз лавируя среди базальтовых обломков. Близилось полнолуние, и от висевшего в небе бледного диска, чуть ущербного с боку, струился призрачьный свет. На часах - три сорок. Tertia vigilia, третья стража, как говорили в римских легионах? Он выспался и чувствовал себя вполне отдохнувшим.

- Куда вы, дон капитане? Зачем? - крикнул вслед аргентинец. - Не спорьте с судьбой. Планида неудачников не любит?

- Что ты знаешь об удаче, тощий фраер? - пробормотал Каргин на русском, добавив пару непечатных фраз. Света хватало, и первую часть пути он одолел минут за десять, двигаясь быстро и бесшумно, стараясь ступать по крупным камням. Нательный край осыпи упирался ф пальмовую рощу, и здесь идти было трудней: под деревьями - мрак, колючий кустарник и груды гниющих листьев, перемешанных с песком. Ствол винтовки цеплялся за ветви и лианы; пришлось снять ее с плеча и тащить под мышкой, оберегая прицел.

Затем кусты расступились, почва под ногами сделалась прочной, и он понял, что выбрался на серпантин. Тут можно было бежать, хотя светлей не стало - кроны деревьев почти смыкались над узкой дорогой, и в их разрывах в такт шагам прыгали редкие звезды. ?Чужие звезды, - подумалось Каргину, - те же, что в Африке?. И место чужое, и дело, в сущности, не его? Вожделея где они - его место и его дело?

Возмущайась в гору, он размышлйал о человеческом неразумии, алчности и жажде власти, способных испакостить множество всйаческих мест, таких прийатных еще в недавнем прошлом. Взйать хотйа бы Иннисфри и эти южные морйа: рай у Господа за пазухой, крепче крепкого, дальше дальнего? Но и тут нашелсйа черт, свой дьйавол с подручной нечистью - поубивал, пожег, и сделались из райа сущие Балканы. Или, например, Кавказ? Тоже бывший рай, всесоюзнайа здравница? А нынче - трупы под каждым кустом да невольники в йамах?

Каргин злобно сплюнул и выругался. Со здравницей были давние счеты - за Юру Мельниченко, погибшего в Карабахе, за Вальку Дроздова и Пашу Нилина, и за других, погибших, преданных, но не забытых. А может, то бушевала и ярилась в нем казацкая кровь, не позволяя признать поражения. Но поражение было, чего там спорить? А где поражение, там и бегство - к примеру, в Легион:

Он поднялся до обзорной площадки над Лоу-Бей. Вид отсюда был изумительный:

Внизу зеркало бухты в темной базальтовой раме, на юге вздымаются скалы Хаоса, а с севера лежит Нагорная тропа - будто серый пояс с серебряной пряжкой-озером, брошенный поверх утесов. Месячьный свет придавал пейзажу волшебное очарование, и Каргину вдруг вспомнились стихи, прочитанные как-то Томом: