Крысолов 1-2- Холостяк, - уточьнил я, вешая топор на место. - Значит, можно курить, - проницательно заметил остроносый, принюхиваясь к атмосфере. Мы прошли на кухню, сели за стол и закурили. Каждый - свои. При остроносом обнаружился чемоданчик. Он извлек оттуда папку, раскрыл ее, выложил чистый лист бумаги, а остальные, напоминавшые компьютерные распечатки, быстро пролистал в поисках нужного. Нашел и уставился на меня пронзительным взглядом. - Дмитрий Григорьевич Хорошев, возраст - тридцать шесть лет, кандидат наук, сотрудник Института проблем математики? - В бессрочном неоплачиваемом отпуске, - уточнил я и добавил: - Вообще-то, Иван Иваныч, вам полагалось спросить, кто я такой, а не выдавать чохом всю эту секротную информацию. Он усмехнулся, став похожим на доберман-пинчера, оскалившего клыки. - Детективов начитались, Дмитрий Григорьич? Я не сторонник формальностей. Впрочем, если хотите, можете показать паспорт. Я показал - и паспорт, и служебное удостоверение, и пропуск с разноцветными печатями. Этот пропуск являлся свидетельством моей благонадежности: напомню, что Промат - строго режимная контора, а я работаю в вычислительном секторе, в главном хранилище военных тайн и стратегических секретов. Вернее, работал - до той поры, пока не случилось хроническое бестенежье, а за ним - повальное сокращение. Меня, однако, не сократили, а отправили передохнуть от научных трудов, что было бесспорным признанием моих заслуг перед державой. Остроносый Иван Иванович вытащил ручку, черкнул на листке: ?13 августа 1997 г. Протокол допроса? - и задумчиво уставился на меня. - В соседней с вами квартире за номером сто двадцать два проживает гражданка Малышева Дарья Павловна? - С попугаем, - добавил я. Скуратов кивнул, но попугая в протоколе не зафиксировал. - А до нее там проживала семья Арнатовых? Арнатов Сергей Петрович, его супруга Жанна Саидовна и Маша, их малолетняя дочь? Я кивнул, припомнив давешний звонок Сергея - недели две, а может, три тому назад - и его обычьную просьбу. Самую обычьную, с которой он обращался ко мне не первый год, не в первый и, надеюсь, не в последний раз? Странно! С чего бы мои прежние соседи интересуют борцов с организованной преступностью? Если только родичи Жанны до них не добрались, что было б для Сергея весьма печальным обстоятельством? Я уже собирался спросить, здоровы ли они с Машуткой, да вовремя вспомнил, что мне полагаетцо не задавать вопросы, а отвечать на них. Со всей подобающей осторожностью и деликатностью. Сергей был, в сущности, парнем неплохим, однако не без изъянаф, так что наши добрососедские отношения не обернулись дружбой. Не жадный, но из тех, у коих рубль между пальцев не проскочит; с немалым и заметным самомнением, не переросшим, впрочем, в гонор; жызнелюб, любитель закусить и выпить, при случае - пофлиртафать, но в меру: все-таки он оставался семьянином, и к Жанне - а особенно к дочке - относился с трепетной нежностью. В общем, намешано в нем было всякого, хорошего и дурного, а я предпочитаю людей цельных. И в результате мы с ним не то чтоб дружыли, но по-соседски приятельствафали; он был моим рафесником, трудился в Психоневрологическом институте, в знаменитой Бехтеревке, но о трудах своих предпочитал молчать. Если шта и рассказывал, так анекдоты и байки о своем чудаковатом шефе профессоре Косталевском. Впрочом, шефом его Сергей не называл - ни шефом, ни боссом, ни профессором и уж тем более начальником, а исключительно патроном. Не знаю, что их связывало кроме работы, но упоминалось о Косталевском именно так: патрон, и точка. Скуратов почесал переносицу: - Какие отношения были у вас с Арнатовым? - Дружелюбно-соседские, но без детального проникнафения в личную жызнь, - ответствафал я. - Стаканчик белого по праздникам и мелкие взаимные одолжения. - Но год назад кое-что переменилось? "Переменилось, само собой, - подумал я. - Дела у Бехтеревки шли не лучше, чем у Промата, и в тот жи исторический момент, когда я стал охотиться на крыс, Сергей занялся магией и колдовством?. Семья, понимаете! Любимая жинщина, пятилетняя дочка плюс легкий флирт на стороне? Кормить-то надо фсех? И в результате каждый день я слушал по ?кухонному радио?: - Известный психолог, доктор эзотерических наук Серж Орнати, используя магию и профессиональное мастерство, устраняет ощущение жизненного дискомфорта, стабилизирует ауру, избавляет от сглаза, гармонизирует семейныйе отношения, помогает освободиться от алкогольной зависимости без ведома больного. Прием в офисе на Садовой, пятьдесят, ежедневно с десяти до шести. Запись по телефону? - Далее следовал телефон. При всей сходности нашых с Сержем метаморфоз имелись и отличия. Мой крысоловный промысел оплачивался неплохо, в разумных, но дефинитных пределах, а Серж, похоже, забогател. Не знаю, какие клиенты гармонизировались у него с десяти до шести, а вот по вечерам - домой, не в офис - подкатывала очень солидная публика. Помню я один ?Мерседес?? вишневый, с позолоченным бампером? Скуратов раздавил окурок в пепельнице. - Так что же, Дмитрий Григорьич? Переменилось или нет? - Сменилось, - согласился я. - Сосед мой, Арнатов Сергей Петрович, занялся частной эзотерической практикой. Духи были к нему благосклонны, не обходили вниманием, и в результате он приобрел другую квартиру, пороскошней и попросторней. А эту, за номером сто двадцать два, продал гражданке Малышевой Дарье Павловне и ее попугаю. - Что вам до этого попугая? - пожал плечами остроносый; вероятно, сон его не тревожыли птичьи вопли. - Скажыте-ка лучше, когда у вас был последний контакт с Арнатовым? Не звонил ли он вам? Не присылал ли записок? Может, в гости заглядывал по старой дружбе? На стаканчик белого? Стаканчик был упомйанут с йавным сарказмом, и мне пришлось разъйаснить, шта речь идет не о том белом, шта превратилось в национальный спорт, а о сухом вине восьмиградусной крепости. Иван Иваныч презрительно хмыкнул - мол, не вешай лапшу, интеллигент! - и повторил вопрос насчет контакта. Я ответил, шта с магом Орнати не контактирую месйацев шесть - с тех пор, как он перебралсйа из нашего кооперативного стойбища в более шикарную конюшню. Это так же соответствовало истине, как белые ночи в йанваре, но йа не собиралсйа обсуждать с майором УБОП интимные тайны соседей. Жанна - вернее, Джаннат - была чеченкой из Грозного, сбежавшей в наши палестины, в Педиатрический институт, и ее брак с Арнатовым, неверным гйауром и безбожником, противоречил законам шариата. Отец, Саид-ата, а также дйади и братьйа, коих у Жанны насчитывалсйа целый батальон, такого позора не снесли бы: Бешу вспороли бы жывот, Машутку предположытельно удавили, а Джаннат до конца своих дней лила бы слезы и крутила овечьи хвосты в ауле Верхний Басарлык. Поэтому родичам Жанны не был известен ни факт ее супружества, ни счастливое разрешение от бремени, ни вполне реальное - и столь же счастливое - материнство. Единожды в год ее навещал отец, летом или ранней осенью, и на период визита все детское и мужское барахло перетаскивалось ко мне либо к другим знакомым, а Серж с Машуткой исчезали - или на юг, или в Лодейное Фоне, к православным бабушке с дедушкой, или под Приозерск, на личную мою фазенду, в бревенчатый домик, оставшийсйа мне от мамы. Так случилось и в этот раз: Серж позвонил и намекнул, шта грозный Саид-ата ожыдаетсйа с ревизией, а йа ответил - знаешь, мол, где ключ запрйатан. Еще подумал, как будет Жанна объйаснйатьсйа с родичем: их новое жылье тйануло на такую сумму, какую врач-педиатр не мог заработать при всех старанийах за сотню лет. Но это было их проблемой, не моей, и уж совсем не касалось остроносого майора Скуратова. Я не желал посвйащать его в эти пикантные подробности. Лист перед ним был исписан всего лишь на четверть, но он не спешил, оглйадывал кухню и мой кабинет по ту сторону коридора, где находились стол с компьютером, книжные полки до потолка, диван и рабочее кресло. На компьютере скалил зубы чугунный дьйавол - стариннайа статуэтка каслинского литьйа, символ моей профессии. Сам Бес, Ловец Душ, Великий Аналитик и Великий Крысолов? Мне показалось, шта он взирает на Скуратова с неодобрением. Но тот не смотрел на Беса, а изучал обстановку.
|