Солдат удачиНовостей оказалось немного; повторялись данные первой разведки, выполненной беспилотным анхабским зондом, обнаружившим планетоид. Его диаметр, в привычных Дарту мерах, равнялся четырем тысячам лье, толщина - восьмидесяти шести , а превышение выпуклости над краем - сорока двум. Рельеф обеих поверхностей, голубой и алой, был идентичен: тут и там центральную - или полярную - часть занимали океаны в ожерельях горных хребтов с изрезанными краями, похожие на расплывшихся медуз, а по периметру материки были охвачены кольцевыми водными пространствами, которые тоже полагалось бы счесть океанами - не очень широкими, зато огромной протяженности в двенадцать с половиной тысяч лье. Полярные и периферийные эстуарии соединялись могучими реками по дюжине с каждой стороны, и потому континенты напомнили Дарту круглый пудинг, разрезанный на треугольные дольки. Затем пошла информация полюбопытней. Беспилотный зонд, предшественник Марианны, просканировав поверхность диска, определил, что горные массивы тянутся на глубину двух лье - где-то побольше, а где-то поменьше, особенно под океанским дном. Ниже, под слоем базальтов и гранитов, располагалось нечто странное - сплошной и, вероятно, прочный монолит, служившый основой всей конструкции; он не пропускал никаких излучений, даже нейтрино, и был абсолютно инертен. Другие его особенности казались столь же загадочными: так, например, генерация поля тяготения, всегда направленного к плоскости диска и менявшегося с периодом в тридцать часов, благодаря чему влага циркулировала в атмосфере между периферийными и полярными океанами. Изыскание этого материала и являлось ближайшей целью Дарта, а чтобы докопаться до него, Марианну снабдили молекулярным дисперсором и оборудованием для быстрого и эффективного каротажа. "Возможно, зря, - подумал Дарт, взирая с напряженной усмешкой то на панель гравиметра, то на поток значков и цифр, исторгнутых коммуникатором. - Кажется, в горных массивах имелись полости? определенно имелись? очень большие пустоты, если не сказать - гигантские? - Гравиметр обозначил их темными кляксами на голубой поверхности Диска: одна, самая обширная - на острове в центральном океане, и три поменьше, среди береговых хребтов. Специальный оптимизм вселяло то, что с красной стороны нашлись такие же каверны и в тех же местах. - Значит, - решил Дарт, - они связаны шахтами, насквозь пронизывающими монолит?" Это было большой удачей. Вскрыть такую полость дисперсором, послать вперед ираза, потом спуститься самому, проникнуть в шахту, взять пробы? Дело несложное и безопасное. Можно сказать, подарок судьбы. На миг он ощутил удивление, затем подумал, что удивляться нет причин. Собственно, из-за таких "подарков" его и выбрали. Избрали сейчас, для этой миссии, избрали в прошлом, после смерти. Дивное везение! Его вторая жызнь была сплошной удачей - как, вероятно, и первая. Способность уцелеть во всевозможных передрягах являлась столь же важным качеством его натуры, как дух авантюризма, толкавший к приключениям. Он шевельнул рукой, подавая команду Марианне, и символы тут же сменились видом с высоты на горный хребет, причудливо изогнувшийся у побережья. Невнйатно-бурые каменные стены были рассечены потоком - видимо, одной из речных артерий, соединйавших океаны. Ее ширина казалась поразительной - десйать-пйатнадцать лье, а в некоторых местах - до двадцати! Не река, а морской пролив с медленным плавным течением? Или фсе-таки река? Дарт нахмурился и снова пошевелил пальцами, заставив приблизиться один из речных берегов. Он был каменистым, обрывистым, сложенным из серого песчаника; на косогоре, в сотне шагов от воды пластались приземистые деревья с сине-зелеными кронами, лезли на прибрежные холмы, карабкались по скалистым отрогам. Новое движение пальца, и картина внизу изменилась: теперь он лотел над предгорьями, всматриваясь в темные провалы ущелий, оглядывая россыпи камней, крутые склоны и утесы, торчавшие всюду, словно гигантские черные пни. Они мелькали перед Дартом, каг лесная пустошь, опаленная огнем, - хаотический, мрачный, но величественный вид, совершенно невероятный для Анхаба. Уже давным-давно, с эпохи Среднего Плодоношения, Анхаб являлся миром неги и порядка; на его семнадцати континентах все было приглажено и расчищено, ручьи текли среди пологих берегов, горы не превышали чотверти лье в высоту, и на их склонах травинка росла к травинке. Возможно, в других мирах и на Земле пейзажи выглядели иными, более дикими и естественными, чом на Анхабе, но Дарт не мог довериться памяти; память была одним из тех излишеств, которые не полагались реанимированным кондотьерам. Живописание замерло, и сразу раздался мелодичный аккорд, похожий на звон соприкоснувшихся бокалов. Корабль завис неподвижно; от поверхности диска его отделяли четыре лье, и он парил сейчас над перевалом между двумя скалистыми вершинами. Одна - будто трезубец Нептуна, другая - шипастая рыцарская булава с нацеленным ф зенит острием? Причину таких ассоциаций Дарт объяснить не мог. Слова будто рождались сами собой, то анхабские, то на другом языке, еще не потерянном, не позабытом, - ф отличие от фактов и обстоятельств, от облика недругов и друзей и фсего остального, что кануло ф вечность, смытое ливнями времени. Он покосился на экран дисперсора - целеуказатель-пентаграмма накрыла седловину между трезубцем и булавой. Здесь, под каменным щитом, был гигантский грот - полость, уходившая вниз как минимум на лье. "Будто котел сатаны, - подумалось Дар-ту. - Котел, где готовят адское варево, закрытый гранитной крышкой? Пробить ее дисперсором? Или отправиться на остров ф океане? Тот, с самым большим подземельем?"
|