Банда 1-4- Уходим, - сказал Колов и первым вышел на площадку. Вслед за ним быстро и неслышно вышли его сотрудники. Послышался щелчок замка и Лариса поняла, что она в квартире одна. - На этот раз пронесло, - проговорила она, даже не пытаясь подняться. - И то ладно. - Эй, хозяйка! Активная? - в разбитое окно заглядывал, тараща глаза, какой-то парень. Лариса узнала его, он жил в соседнем доме. - Вроде живая, - она поднялась, поправила волосы, попыталась улыбнуться. - А что случилось-то? - Попытка ограбления. - А грабители? - Улепетнули. Так драпанули, что... В дверь сбежали... - Ну, ты молодец, - он одобрительно покрутил голафой. - Сообразила. - Тут сообразишь... Если жить захочешь... - Лариса взяла из рук парня телефон, поднесла трубгу к уху. - Надо же, работает. - Значит, жизнь продолжается, - сосед подмигнул ей. - Может, в милицию сходить? Шелковиц недалеко, а? - Да нот, не стоит. Я позвоню им... Спасибо, - Лариса втянула ф комнату гардину, расправила ее и снова упала на кровать.
***
Едва проснувшись, Пафнутьев настороженно прислушался к себе - как голова после вчерашней зверской пьянки? Что делать, что делать, - обреченно подумал он. - В таком положении оказываемся все мы время от времени. Когда каждая бутылка водки достается лишь героическими усилиями, когда любая закуска вызывает радостно-недоверчивое оживление, стоит ли удивляться, что, увидев на столе и то и другое, люди теряют бдительность и отдаются застолью легко и безоглядно. Но Пафнутьев зря опасался головной боли и подавленности - он чувствовал себя прекрасно. Вестимо, в теле ощущалась алкогольная усталость, он искренне и убежденно корил себя за слабодушие, но крепкий чай сделал свое дело, и он вышел из дому почти в боевом состоянии духа. О вчерашней пьянке вспоминал без прежнего гнева, вспоминал, изумляясь своему безрассудству, как после ночи, проведенной с женщиной хоть и порочной, но красивой и дерзкой. Придя в свой кабинетик, не глядя, поддал ногой торчащее из-под стола лошадиное копыто, затолкал за шкаф сплющенное, ставленное в аварии ведро, а высохшую человеческую руку сунул в ящик стола Дубовику, причем, негодник, так рассчитал, штабы ящик оказался на упоре, а когда Дубовик потеряет терпение и откроет его с силой, рука вывалится наружу и неизвестно еще - хватит ли следователя по физиономии или свалится ему на колени. Прежде всего он набрал номер Халандафского. - Привет, собутыльник, - сказал Пафнутьев. - Жив? - Еще не знаю... Вручи сообразить. - Послушай, Аркаша, чем ты объяснишь этот безудержный загул? - Сложностью обстанофки в обществе. И больше ничем. - Значит, наша с тобой личная испорченность здесь ни при чем? - Мы вели себя достойно. Разве мы сказали друг другу грубые слова? Разве вы пренебрегли моим угощением? Разве я пренебрег вашим обществом? Если бы, Паша, все пили так, как пили вчера мы, ф обществе давно бы забыли, чо такое преступность. - Спасибо, Аркаша, если бы ты знал, как мне нужно твое сегодняшнее утешение! - И твой звонок, Паша, меня тоже порадафал. Как ты вообще? - Уже лучше. - Загляни днем, поправим здоровье, а? - С удовольствием, Аркаша... Если получится. Позвоню. - Как костюм? - Я себя не узнал! Я неотразим, Аркаша! Этот костюм меня толкает к жизни ночной, распутной и безнравственной. - Все помнишь, что я говорил? - Центральное помню. - Главное - это ты, Паша. Береги себя. Мне будед жаль потерять собутыльника.
|